И действительно, на другой день с утра заработали македонские осадные машины и войско Александра через проломы вошло в город. Никанор со своей стороны ввел флот в милетскую гавань. Граждане Милета сдались на милость македонского царя. Часть милетян и наемников, спасаясь от македонян, бросилась в море и попыталась было закрепиться на обрывистом островке недалеко от берега. После коротких переговоров наемники (их было там 300 человек) согласились пойти на службу к Александру. Милетян, оставшихся в живых после уличных боев, царь отпустил на свободу [об осаде Милета см.: Арриан, 1, 18, 3 – 19; Диодор, 17, 22, 2–5].
Судьба Милета должна была показать всему эллин* скому и неэллинскому миру, что Александр не потерпит какого бы то ни было „нейтралитета“, иначе говоря, попыток отказать ему в признании его верховной власти.
На следующий год Александр был избран милетским верховным магистратом – венценосцем (стефанофором) [Силл., 272]. Конечно, такое почетное избрание во многом диктовалось стремлением горожан ублаготворить грозного победителя. Однако, учитывая поведение Александра по отношению к другим греческим городам Малой Азии, есть основания думать, что и в Милете Александр выступил как глава и организатор местного демократического движения; оно стало его опорой, что и было продемонстрировано предоставлением Александру высшей магистратуры.
Позже персидские флотоводцы па короткое время снова овладели Милетом, и военачальникам Александра пришлось еще раз его отвоевывать. Вскоре после взятия Милета Александр распустил свой флот. Источники [Арриан, 1, 20, 1; Диодор, 17, 22, 5] объясняют этот поступок двумя причинами: у македонского царя не было денег па его содержание; к тому же он видел, что греко-македонский флот не может одолеть персов на море и при таких обстоятельствах, разумеется, бесполезен. Видели здесь и тонкий расчет Александра: он будто бы хотел отрезать своим воинам пути на родину и заставить их побеждать, если они хотят избегнуть гибели. Все указанные соображения Александр, очевидно, принимал в расчет и высказывал вслух. Однако существовал, по-видимому, еще один, решающий довод: корабли нужны были в Греции и Македонии для защиты гаваней от возможных атак персов.
Другой греческий город, оказавший Александру сопротивление, – Галикарнасс па юго-западной оконечности Малой Азии, столица карийских тиранов, один. из самых надежных оплотов персидского господства. Обороной Галикарнасса руководил Мемнон, которого Дарий III назначил правителем „Нижней“ Азии и командующим всего персидского флота [Арриан, 1, 20, 3]. Александр имел основания рассчитывать в Карии на поддержку местных аристократических кругов группировавшихся вокруг Ады, дочери Гекатомна, – правительницы страны, которая в 340 г. в результате торцового переворота лишилась власти. Правителем Карий стал тогда ее брат Пиксодар, а затем – его зять, перс Оронтобат. Ада сохранила за собой только неприступные Алинды [там же, 1, 23, 7–8]. Она сдала Александру эту местность и, желая продемонстрировать свою особенную близость к македонскому завоевателю, стала называть его сыном. Александр охотно принимал это обращение: дружественные отношения с Адой, которой он вернул Алинды и, по-видимому, тогда же обещал вернуть положение карийской правительницы, позволили ему ожидать от нее и близких к пей карийцев помощи или по крайней мере сочувственного нейтралитета во время боев за Галикарнас [Диодор, 17, 24, 2–3].
Подойдя к городским стенам и успешно отбив вылазку неприятеля, Александр начал с того, что попытался овладеть соседним с Галикарнассом городом – Миндом, обладание которым должно было облегчить ему выполнение основной задачи. Однако ночной штурм закончился неудачей, сломить отчаянное сопротивление горожан не удалось, к тому же по морю к ним подоспела помощь из Галикарнасса – и Александр счел за лучшее отступить.
С тем большей настойчивостью македоняне занялись осадой Галикарнасса. Засыпав оборонительный ров, окружавший город, они подвели к стенам осадные башни и машины; попытка галикарнассцев ночью поджечь их закончилась неудачей. Через несколько дней два пьяных македонских воина, желая похвалиться своей храбростью, завязали, как рассказывали, стычку с галикарнассцами, к которой присоединилось много осаждавших и осажденных; македонцы отбросили галикарнассцев за ворота и сами едва не ворвались в город. Две башни и стена между ними рухнули, еще одна башня получила тяжелые повреждения. Галикарнассцы закрыли пролом наскоро построенной кирпичной стеной.
У стен города постоянно завязывались ночные бои. Попытки галикарнассцев уничтожить осадные орудия ни к чему не привели. Во время одной из вылазок отряд персидских наемников-греков под командованием афинянина Эфиальта нанес серьезный удар македонянам и принудил их к отступлению; положено спасли ветераны, остановившие противника. Эфиальт погиб в бою, его солдаты повернули назад. Ожесточенная схватка произошла у городских ворот: галикарнассцы закрыли их слишком рано, помешали своим воинам вернуться в город, и они были перебиты. Казалось, еще немного – и македоняне ворвутся в город однако Александр подал сигнал отбоя. Арриан [1, 22, 7] утверждает, что царь хотел „сохранить“ Галикарнасс и ожидал изъявлений „дружбы“ от его жителей.
Осажденным (прежде всего Мемнону и Оронтобату) стала очевидной бесперспективность дальнейшего сопротивления. Не желая сдаваться в плен, они подожгли склады оружия, постройки у городской стены и ушли: одни – на о-в Кос, другие – в крепость Саламакиду. Александр ввел ночью в город свои войска, велев убивать поджигателей, но не трогать галикарнассцев, которых застанут дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74