Наутро он встал с твердым намерением отпроситься у мастера в Друриком. Необходимо было, наконец, доставить сэру Гью это злополучное письмо. По дороге он, конечно, не преминул бы заглянуть и в Дизби. Однако обратиться к Генри Пэстону у Джека не хватило смелости, а Ричард Комминг в ответ на его просьбу испуганно замахал руками.
По обычаям цеха, вновь принятые ученики полгода не имели права отлучаться из города.
Иначе могло случиться, что, не привыкнув еще к делу и испугавшись на первых шагах трудностей, они бросали бы одну работу и хватались бы за другую, а это привело бы только к тому, что многим достойным мастерам пришлось бы закрывать свои мастерские, а многие достойные леди и джентльмены остались бы без башмаков, перчаток, ножей или седел.
Глава II
Джек скоро привык к постоянному шуму за окнами, завыванию волынок у балаганов, перебранке торговок и песням пьяниц, бредущих из трактиров.
Он привык к вони, поднимающейся от сточных канав, к щелчкам Заячьей Губы, который в конце концов оказался славным малым, к грубым шуткам учеников и к слащавым увещеваниям Ричарда Комминга.
Он привык к гордому и высокомерному тону мастера Пэстона, к скучной и утомительной работе, к частым недоеданиям, к несправедливым обидам.
К одному только Джек никак не мог привыкнуть: за три месяца, что он прожил в Гревзенде, ему еще ни разу не удалось остаться одному. Только ночами ему снилось, что он идет по лесу и во весь голос орет только что сложенную песню, а испуганные маленькие птички стаями разлетаются из кустов.
За три месяца Джек не сложил ни одной песни.
По праздничным дням ученики были свободны от работы, а по субботам и накануне праздников имели право складывать инструменты задолго до вечернего звона. Однако почти всегда случалось так, что и в кануны праздников Ричард Комминг под разными предлогами затягивал работу до самых сумерек.
Зато по воскресеньям, вернувшись из церкви, ученики могли делать все, что им вздумается. Многие ходили за город смотреть на петушиные бои, или в балаган, где кривлялись фигляры, или на представление мираклей. Парни постарше, как Заячья Губа, частенько заглядывали в трактир напротив. Но здесь всюду надо было платить, а у Джека не было денег.
Одному ходить по улицам в праздник было опасно, потому что подмастерья из цеха суконщиков, враждовавшие с кожевниками, часто подстерегали их с камнями, и поэтому мальчики из мастерской Генри Пэстона ходили стайкой, как гуси. Только кудрявый Том Белтон отваживался бродить один, но у малыша был такой безобидный вид, что даже у самых отчаянных буянов не поднимаюсь на него рука.
В городе были и бесплатные развлечения: можно было пойти поглазеть, как играют в «щиты» великовозрастные клерки из Сити или как заведомый жулик Аллан Туп, потряхивая фальшивыми костями в мешке, зазывает деревенских простаков испробовать счастье в игре.
Джек научился с целой гурьбой товарищей толкаться по базару, предлагая свои услуги купцам и разносчикам. Им случалось порой при этом набивать себе карманы яблоками и орехами, иногда даже и не совсем честным путем.
И каждый раз Джек зорко оглядывал всех прибывших из окрестных деревень, надеясь встретить кого-нибудь из Дизби, Эшли или Уовервилля, кто мог бы ему рассказать новости из дому. Но зимой мужики из их мест предпочитают запираться в теплых домах, а не шататься по дорогам.
Джек не очень беспокоился. Отец уже, конечно, поднялся на ноги, а это не такой человек, чтобы долго сидеть без дела. Если из дому нет никаких известий, значит, там все в порядке, потому что дурные новости всегда доходят скорее, чем хорошие.
Однажды Джек присутствовал при том, как суконщики до полусмерти избили случайно забредшего в их квартал фламандца. Джеку было очень жаль беднягу, виноватого только в том, что вместо «чииз» и «брэд» он выговаривал «кавзе» и «брот».
Кудрявый Том Белтон не раз звал товарища послушать проповедь одного смелого попа, но Джек всегда отмахивался от него с досадой. Ему и в церкви надоели поповские проповеди и наставления.
Их хорошо выслушивать тем, которые стоят в первых рядах в богатом меховом платье, с желудками, обремененными вкусной едой и горячими винами. А когда жмешься подле самых дверей, в кишках у тебя воют голодные кошки, а в спину тянет ледяным ветром, тогда тебе не до поповских проповедей.
Запах навоза уже давным-давно выветрился из его знаменитой куртки, но она мало защищала мальчика от холода, хотя Джек и надевал под нее свою старенькую одежку и обматывал грудь материнским платком. Иной раз мальчика совсем не привлекали воскресные прогулки, но у Генри Пэстона не было отдельной комнаты для приема гостей, и Ричард Комминг строго следил за тем, чтобы никто из мальчиков не присутствовал при беседах, ради которых к мастеру по праздникам сходились друзья и покупатели.
…В воскресенье, о котором идет речь, Джек наконец остался один. Суконщиков можно было не опасаться, потому что все мальчишки Гревзенда сегодня отправились за город на Темзу, которую после сильных морозов затянуло крепким льдом.
Джек, по обыкновению, прошелся по базару, потолкался среди приезжих мужиков, но так и не нашел никого из знакомых.
Огромный, заросший до самых глаз нортумберлендец зазывал публику, предлагая посмотреть на ученого медведя. Северянин говорил на таком грубом и неблагозвучном языке, что его мало кто понимал, но ужимки медведя были очень забавны.
Он показывал, как дети крадут горох, как торговку прогорклым маслом поставили к позорному столбу и как пьяная монахиня вместо церкви попала к паромщику.
Неуклюжее животное очень хорошо изображало, как паром качает из стороны в сторону и как монахиня валится то через один, то через другой борт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102