Джейн Строу решила немедленно послать соседского парнишку за Томом в монастырь.
Но Джек не утерпел и сам отправился к брату в аббатство. Ему хотелось взглянуть на все собственными глазами. Хорошо ли он запомнил этот сад, и забор, и ворота, и дорогу? Такие ли они, какими он их видел во сне?
Все было такое же, как раньше.
Только мать Геновева распорядилась выполоть простенькие деревенские цветочки, которые росли раньше в палисаднике. Взамен из Лондона привезли семена и рассаду, обернутую в мокрые тряпки.
Под самой монастырской стеной свеженасыпанный холмик был аккуратно обложен дерном.
Том посмотрел на брата с тревогой.
– Может быть, этого и не следовало делать, – сказал он наконец робко, – но мне захотелось украсить ее могилку… Она, правда, стояла за дворян, но на самом деле она была очень добрая, Джек!
– Кто – она?
– Виола, послушница… Когда мужики подошли к аббатству, она схватила кухонный нож и призывала нас всех защищаться. «За рыцарскую честь!» – кричала она и бегала по двору как сумасшедшая, потому что ее ведь никто не слушался.
– Ее убили? – спросил Джек печально.
– Нет, ее задавило насмерть, когда мужики высадили ворота.
– Нужно будет сколотить хоть маленький крестик, – распорядился Джек.
Показывая брату цветник, Том с важностью расхаживал между грядками, как военачальник, устраивающий смотр своему войску.
Да, цветы здесь были не такие, как в лесу и в поле. Лепестки некоторых были так причудливо изрезаны, точно несколько портных потрудились над ними с ножницами в руках.
– Или вот эти!
Джек с удивлением оглянулся. Цветы на этой клумбе гордо возносили вверх тяжелые головки с закрытыми на ночь мясистыми лепестками. Они были точно руки, сжатые грозно в кулак, – настоящие господские выкормыши!
Эти гордые и заносчивые растения так же мало походили на цветы, как мало твердый и тяжелый жук походит на бабочку.
– Как они называются? – спросил Джек у Тома.
– Cinia regalis, – ответил мальчик с гордостью.
Джек размахнулся и палкой сбил крупную мясистую головку.
…Собак они выращивают таких, что, когда они, дрожа, ковыляют за своей госпожой, так и ждешь, что сейчас переломятся все их четыре тоненькие лапки. Цветы господ некрасивые и не пахнут. Носки на башмаках они противу здравого смысла носят в два и три вершка длиной. Женщины их сейчас так шнуруют талии, что на них больно смотреть. Зимой они ходят с открытой головой, а летом накидывают меховые плащи!
Эти люди весь божий мир хотели бы переделать на свой лад – и небо, и траву, и деревья, и воду… Но, хвала господу, им это не удалось!
Эта веселая зеленая земля будет принадлежать тем, кто сотни лет удобрял ее своим потом. Молодой король из рук в руки передаст ее мужикам, и это будет тотчас же после того, как они доберутся до Лондона!
…Джек медленно переходил от костра к костру. Сослепу какой-то лысый старичок налетел на него в темноте.
– Ты из кентских будешь? – спросил он жмурясь. – Так передай вашему начальнику, что его ищет парень с письмом. Он ведет для него лошадку, чтобы тот не ходил пеший. Меня Аллан Тредер послал.
«Какой же это начальник? – подумал Джек. – У Уота есть конек, у Стэкпула тоже. Из них всех только я да Томас Гаукер идем пешие».
– Ну что, наелись вчера ваши ребята? – крикнул он вслед старичку.
Вчера эссексцы, говорят, попировали в усадьбе Моунтон. Там, говорят, без счету было запасено и копченых окороков, и вяленой рыбы, и хлеба, и вина.
– На-е-е-е-лись! – донеслось к нему из-за деревьев.
Несмотря на трудный дневной переход, из мужиков мало кто спал.
Кто чинил у костра одежду, кто точил на бруске косу, а другие просто лежали и переговаривались между собой. Подле дерева стоял высокий бородатый мужик из Уовервилля, сотни Дизби. Джек имя его забыл, но отлично знал его в лицо. Молча глядя в огонь, он, видать, дожидался своего начальника.
– Что, брат, какая у тебя нужда? – спросил Джек подходя.
– Да вот смотрю и не верю, – сказал тот. – Сорок четыре года такого не видел!
Он вдруг засмеялся, как ребенок:
– День-то сегодня не воскресный, а я стою гляжу…
Он поднял к лицу свои руки и смотрел на них, точно это была какая-то хитрая, забавная штука.
– Эй, мужики! – крикнул он вдруг изо всех сил.
У костра забегали темные фигуры. Появился сторожевой с колотушкой.
– Сплю я или не сплю, мужики? – снова заорал бородач.
– Да уж лучше бы лег спать, чем людей без толку тревожить, – сказал сердито сторожевой.
Остальные рассмеялись.
– Он хватил вчера лишнее, – сказал кто-то из толпы.
Джек прошел к соседнему костру. Бородач брел за ним, улыбаясь и что-то бормоча.
– …И держал этот пономарь, понимаешь, служанку, – рассказывал у костра высокий лучник с пластырем на лбу. – Девушка бедная, голодная, ну, как все у нас в деревне.
Джек прислонился к дереву.
Сторожевые отлично несут дозор. Люди в порядке расположились по сотням. Оружие сложено в одном месте. В его сотне прибавились два лука, одна алебарда и один щит.
– …Вот пономарь и наказывает своей жене, – продолжал лучник с пластырем: – «Как будет девушка жарить мясо, ты никуда от нее не отходи, а то она еще потянет кусок со сковороды да прямо себе в рот! Да не один!»
– А они как думали? – смеясь, отозвался красивый парень у костра.
– «А если случится тебе уйти в это время, – наказывает пономарь, – ты служанку заставь в ладоши бить беспрестанно». Это, значит, чтобы руки у девушки были заняты. Отошла пономарша, а девушка, не будь глупа, хлопает себя одной рукой по щеке, а другой рукой со сковороды убирает мясо в рот…
Такой громкий смех грянул в ответ, что снова прибежал сторожевой с колотушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102