Сержант ходил по пятам за крепкой, аппетитной молодицей с честным взглядом голубых глаз и разбитными манерами. Последняя иронически поглядывала на красивого гвардейца, который не решался подойти к ней, несмотря на подзуживания товарищей.
– Да ну же, Лефевр, – прошептал один из гвардейцев, – смелей! Крепость не из неприступных!
– Да и по всем признакам эта крепость уже познакомилась с атаками и получила от них здоровую брешь! – прибавил другой.
– Если ты не решишься пойти на приступ, то я попытаю счастья! – заметил третий.
– Ты ведь отлично видишь, что она глаз с тебя не спускает! Сейчас будут танцевать фрикасе. Пригласи же ее! – снова сказал первый, подбадривая сержанта Лефевра.
Последний остановился в нерешительности; он никак не мог набраться храбрости, чтобы пристать к этой хорошенькой, свеженькой бабенке, которая, однако, нисколько не казалась смущенной, да и вообще не производила впечатления застенчивой особы.
– Ты думаешь, Бернадотт? – ответил Лефевр тому из сержантов, который больше всего поддразнивал его. – Черт возьми! Французский солдат никогда не отступает ни перед неприятелем, ни перед красавицей… Рискну пойти на приступ!
Сержант Лефевр отделился от группы товарищей и прямо направился к красавице, глаза которой загорелись гневом и которая собиралась на славу встретить его, услыхав не особенно-то почтительные отзывы военных на свой счет.
– Постой, милая, – сказала она своей соседке, – я покажу этому гвардейскому отрепью, знакома ли я с атаками и может ли кто-нибудь потрепать меня!
Она вытянулась, уперлась кулаками в бока и с горящими глазами поджидала врага, равно готовая как к отпору, так и к нападению.
Сержант подумал, что дело важнее слов. Протянув руки, он обхватил девушку за талию и попытался поцеловать ее в шею, говоря:
– Не пожелаете ли станцевать со мной фрикасе?
Но проказница была очень ловка и проворна. В одно мгновение она вывернулась из его рук, отскочила, затем замахнулась и запечатлела на его лице здоровую пощечину, воскликнув без всякой злобы, а скорее весело:
– Получай, нахал, вот тебе и фрикасе!
Сержант отскочил назад, потер щеку, которая стала темно-красного цвета, и, поднеся правую руку к треуголке, вежливо сказал:
– Извините!
– Ничего, ничего! Пусть это послужит вам уроком… В другой раз будете осмотрительнее и станете разбирать, на кого наскакиваете! – ответила девушка, у которой, казалось, уже прошел весь гнев, а затем, повернувшись к подруге, сказала вполголоса: – Он очень недурен, этот гвардеец!
Тем временем Бернадотт, с завистью смотревший на то, как товарищ подходил к красивой девушке, и очень довольный оборотом, который приняло дело, подошел к нему, взял его под руку и сказал:
– Пойдем с нами… Сам видишь, что с тобой не желают танцевать. Да и барышня-то, пожалуй, даже и не умеет танцевать фрикасе.
– Вас-то кто просит соваться сюда? – быстро парировала бойкая девушка. – Я умею танцевать фрикасе и буду танцевать его с кем мне захочется… только уж не с вами, нет! Но если ваш товарищ пожелает вежливо пригласить меня… ну, что же, я с удовольствием попляшу с ним. Забудем то, что произошло между нами, сержант?
И эта веселая, добросердечная девушка, вся во власти момента, искренне протянула Лефевру руку.
– О, конечно, забудем, – произнес Лефевр, – забудем! Еще раз прошу простить меня. В том, что только что произошло, видите ли, отчасти виноваты товарищи. Бернадотт, вот этот самый, подзудил меня. О, я получил только то, что вполне заслуживал!
Девушка перебила его посреди этих извинений, спросив:
– Скажите-ка, судя по вашему выговору, можно подумать, что вы эльзасец?
– Я родом из верхнерейнских областей! Из Руффаха!
– Черт возьми! Вот совпадение. А я – из Сент-Амарена.
– Так вы моя землячка!
– А вы мой земляк. Вот как привелось встретиться, а?
– А как зовут вас?
– Екатерина Юпшэ. Я прачка с улицы Рояль-Сен-Рок.
– А меня зовут Лефевром; я сержант гвардии в отставке, ныне в милиции.
– Ну ладно, земляк! Потом, если вы пожелаете, мы познакомимся поближе, а сейчас нас ждет фрикасе! – И, взяв его без всяких церемоний за руку, Екатерина увлекла его в водоворот танцующих.
Танцуя, они пронеслись мимо молодого человека с бледным, почти болезненным лицом, с длинными волосами, ниспадавшими на собачьи уши, с хитрой и осторожной миной; его широкая поддевка казалась скорей рясой.
При виде танцующей парочки он пробормотал:
– Ба! Вот и Екатерина! Она танцует с гвардейцем!
– Вы знаете эту Екатерину? – спросил Бернадотт, услыхавший его слова.
– О, имею честь знать ее доподлинно! – ответил молодой человек духовного склада. – Это моя прачка. Славная девушка, работящая, опрятная и добродетельная. Говорит все, что думает, а язык у нее болтается, что у колокола! За ее откровенность и прямоту ее во всем квартале зовут мадемуазель Сан-Жень – бесцеремонная.
Оркестр заиграл еще громче, и продолжение разговора потерялось в веселом шуме и топоте ног, отплясывающих фрикасе.
II
После танца сержант Лефевр отвел свою землячку Екатерину на место. Теперь между ними царил полнейший мир. Они разговаривали, словно были знакомы тысячу лет, и шли под руку, словно влюбленная парочка. Чтобы окончательно закрепить мир, Лефевр предложил своей даме освежиться напитками.
– Отлично! – ответила Екатерина. – О, я не умею жеманничать… вы мне кажетесь славным парнем, и я не хочу ответить отказом на вашу любезность, тем более что фрикасе вызывает порядочную жажду. Присядем здесь!
Они присели за один из столиков, расставленных в зале.
Лефевр был в полном восхищении от оборота, который приняло это знакомство.
1 2 3 4 5