ведь лучше было скрывать все это приключение, чтобы не дать повода к злословию. Было решено говорить, что Шарль, раненный на дуэли и нуждающийся в уходе, оставался это время в одном знакомом семействе. Назначили день перевозки Шарля домой, и радостная герцогиня отправилась к себе, чтобы сообщить мужу об окончательном выздоровлении сына и о его предстоящей свадьбе.
VIII
Как только Шарль получил возможность выйти из дома, он отправился к домику в Пасси: ему хотелось увидеть то скромное жилище, где он провел столько счастливых, тихих часов.
Он в волнении остановился у калитки, открыл двери своим ключом и вошел в дом. Он снова увидел свою комнату, столовую, где столько раз обедал с любимой семьей, при виде же маленькой кроватки Андрэ у него на глазах выступили слезы.
Все было на месте, все прибрано Мобрейлем и его сообщниками, которые скрыли письмо Люси, объяснявшее ее отъезд в Англию. Слуги были отпущены. Не осталось ни малейшего следа борьбы, предшествовавшей похищению ребенка. Никакое сомнение не могло возникнуть в душе Шарля. Ему представилось простое предположение о бегстве Люси. Он напрасно искал слово прощания, объяснения, просьбы о прощении: он не нашел ровно ничего. Люси бежала, как виновная, разлюбившая женщина. Она не взяла с собой ничего из вещей, подаренных Шарлем, пренебрегая воспоминаниями прошлого. Исчез только один браслет с его портретом, который Люси взяла с собой или, может быть, уничтожила.
Шарль сел на кушетку, на которой так часто сидел с Люси, и при воспоминании о прошлом его охватила печаль. Как могла Люси оставить его? Так она не любила его, обманывала его? С кем же, однако? Ведь она жила уединенно, выходила из дома только с ребенком и англичанкой-бонной. Кто же похитил его счастье? Как могли проникнуть сюда? Неужели Люси была так фальшива и скрытна, что до последней минуты скрывала от него новую привязанность, изгнавшую из ее сердца его образ? Как могла женщина лгать до такой степени?
Что побудило ее бежать: страсть или расчет? Если Люси поддалась соблазну богатства, то он должен презирать ее и вырвать из сердца всякое воспоминание о ней. Но, хорошо зная ее, Шарль сомневался, чтобы она поддалась соблазну денег. Может быть, она сделала это, чтобы обеспечить ребенка? Она знала, что Шарль, связанный отношениями с родителями, не может дать ей многое из своих скудных средств, истощаемых к тому же игрой в карты, посещениями приятелей, развлечениями, свойственными молодым людям.
«Может быть, она испугалась бедности, – думал Шарль, – моей смерти или измены? Что сталось бы тогда с ней и ее ребенком? Будучи иностранкой, бросившей родину и семью, она пропала бы в чужой стране. Очень возможно, что ее побег вызван этим страхом, этой неуверенностью в будущем, опасением потерять меня, если я женюсь или увлекусь другой женщиной. Почему же она не поговорила со мной, зачем поступила так грубо, безумно? Вероятно, она побоялась этого объяснения, не посмела сказать мне правду в лицо и воспользовалась первым случаем: моя рана, мое исчезновение дали ей возможность привести в исполнение задуманный план».
Но вскоре мысль о том, что Люси предпочла ему другого возлюбленного, более богатого и щедрого, сменилась в уме Шарля другим предположением – об увлечении Люси другим человеком, более привлекательным, более любезным или казавшимся ей таким. Увлекшись чувством, Люси, конечно, была менее виновна, но эта мысль причиняла Шарлю жгучее страдание, и он никак не мог смириться с тем, что эта женщина, которая принадлежала ему, может находиться в объятиях другого.
Шарль ходил большими шагами по опустевшему дому, открывая двери и шкафы, перерывая ящики, как бы ища какого-нибудь намека на возвращение, сознавая, что у него не хватит сил оттолкнуть недостойную женщину или упрекнуть ее за этот поступок. Он чувствовал, что снова прижмет ее к своей груди с радостью скряги, нашедшего вновь свое потерянное сокровище. Несколько раз ему казалось, точно кто-то ходит за ним, что беглянка тут, где-нибудь поблизости, что стоит только позвать ее, и она немедленно явится на зов. Но пустой дом оглашался лишь шумом его шагов, и надо было примириться с действительностью: Люси исчезла, уехала навсегда, не оставив никакого указания куда, никакого намека на возвращение. Значит, надо было забыть ее и не сожалеть о женщине, так надсмеявшейся над ним, так недостойно бросившей его: это было бы позорно для мужчины.
Шарль старался вооружиться мужеством и, чтобы отвлечь мысли от прошлого, вызвал в памяти образ маркизы Люперкати. Как она любит его! Как трогательно старалась она возбудить любовь, оставаясь неизвестной человеку, предназначенному ей в супруги. Раньше, чем иметь его своим мужем, она желала быть его нежной и чистой подругой. Лидия прекрасна и добра; она быстро заставит его забыть неблагодарную беглянку, и, когда он уйдет из этого дома в последний раз, ничто уже не напомнит ему той, с кем он здесь жил. Присутствие Лидии будет целительным бальзамом для его душевной раны. Глупо было бы колебаться: Люси больше не существовала для него, и он уже упрекал себя за посещение этого дома, за воспоминания о прошлом как за нравственную измену, и говорил себе, что должен теперь думать только о Лидии, жить только мыслью о ней.
Шарль вышел из дома почти успокоенный, удостоверившись собственными глазами в исчезновении Люси. Былая любовь угасла в его сердце; от огня прекрасных глаз маркизы Люперкати вспыхнуло новое пламя, которое должно было озарить отныне всю его жизнь ярким сиянием.
Только воспоминание о маленьком Андрэ мучило Шарля. Но едва ли его мать, несмотря на свою низкую измену, станет долго скрывать его местопребывание от отца и, очевидно, он еще увидит сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84