Говоря далее, она спросила, разве он не любит ее, что скрывает от нее что-то? Ведь у нее нет от него секретов, зачем же они есть у него? Уж не разлюбил ли он ее? Нет? Тогда он должен открыть ей свою душу, она хочет знать его тревоги, его печали. Конечно, они могут быть тайной для света, но не для нее, отказавшейся ради него от стольких блестящих предложений, от стольких старинных друзей, отдалившихся от нее из-за того, что в ее доме властелином стал он, Анрио.
– Я хочу знать, почему сейчас видны эти гадкие морщины и тревога на вашем лице, – кокетливо сказала баронесса, – а если бы будете продолжать скрывать от меня их причину, то я перестану любить вас, совсем перестану.
Анрио уверял ее, что у него нет никакого повода быть печальным, что, напротив, сегодняшний день был для него очень удачным, и мало-помалу с беззаботностью честного человека рассказал ей свой план проникнуть в темницу маршала Нея и избавить его от готовящейся тому участи.
– Только-то? – смеясь, сказала баронесса. – Дело идет только о политике, а вы скрываете это от меня? Это дурно с вашей стороны, друг мой!
– Нет, меня несколько беспокоит только ответственность, лежащая на мне. Ведь, желая спасти от мести Бурбонов «храбрейшего из храбрых», нашего славного маршала Нея, я придумал очень смелый план, и мне нужны друзья или верные сообщники, чтобы привести его в исполнение. А это очень важно!
– Что тут важного? А впрочем, конечно, – мило улыбнулась баронесса, обнимая Анрио, – если бы вы попались, вам пришлось бы отвечать перед судом за ваше дерзкое предприятие. Но надеюсь, что вы останетесь в стороне и никто не будет знать, что вы тут замешаны. Подумайте: заговор для спасения осужденного на смерть! Пусть действуют ваши товарищи, сообщники, а вы лично не принимайте никакого участия: никто не заподозрит тогда вас.
– Вот это-то и беспокоит меня, дорогая Армандина. Возможно, что освобождение маршала Нея пе удастся, да и в случае успеха все равно бедняги, помогавшие делу, простые сержанты, конечно, будут арестованы, преданы военному суду и, вероятно, расстреляны. Вот что мучает меня даже тут, около вас!
– Эти люди знают, на что идут; но вы-то, друг мой, приняли ли вы все предосторожности, чтобы ничто не выдало вас?
Анрио успокоил ее. Он взял на себя только руководство делом, герцогиня Лефевр просила его не рисковать, поберечь себя для другого предприятия – освобождения пленника с острова Святой Елены. Он виделся только с тремя людьми, даже не участвующими в заговоре, простыми посредниками между маршалом и солдатами, так что никакое подозрение не могло коснуться его.
Баронесса успокоилась, развеселилась и перевела разговор на светские анекдоты и сплетни, видимо, не придавая никакого значения сведениям о заговоре. Между прочим она рассказала сенсационную новость дня: о будущей женитьбе сына герцога Данцигского на маркизе Люперкати, о которой говорил уже весь Париж.
– Прелестная женщина эта маркиза и моя хорошая приятельница. Ведь тут целый роман! Шарль Лефевр влюбился в свою невесту не зная, кто она такая, вернее – не зная, что ухаживает за своей будущей женой.
– Может быть, если бы он знал это, он и не влюбился бы в нее, – смеясь, сказал Анрио.
Оба продолжали весело болтать о разных пустяках, забыв и думать о готовившемся бегстве маршала Нея. Уходя от баронессы, Анрио едва вспомнил о том, что разболтал ей.
«Не беда, – легкомысленно подумал он, – баронесса не болтлива, к тому же она любит меня. Она почти не обратила внимания на все, что я рассказал ей; она интересовалась во всем этом деле только мной одним».
Как только он ушел, баронесса поторопилась к письменному столу, где быстро набросала следующую записку.
«Господину префекту полиции. Предупреждаю Вас о существовании военного заговора с целью освободить маршала Нея и устроить его побег из Люксембургской тюрьмы. Стража не надежна. Остерегайтесь. Надеюсь, что, имея верные сведения, как всегда, Вы оцените мои старания сообщать Вам все, что касается спокойствия государства и Вашего учреждения в особенности. Примите уверения и прочее. № 126».
Запечатав письмо, баронесса позвала горничную и приказала немедленно отнести его по адресу, написанному на конверте: «Господину Мартен, рантье. Набережная Люнетт, 8». Это были имя и адрес специального агента, который так принимал частным образом конфиденциальные сообщения префекту полиции от тайных агентов.
Исполнив свою обязанность, баронесса Невиль занялась туалетом, сказав горничной:
– Поеду поздравить маркизу Люперкати с ее свадьбой. Она, должно быть, очень рада: покойный муж не оставил ей средств, чтобы долго носить траур. Маркиз Люперкати был разорен и к тому же скомпрометировал себя с Мюратом. Теперь милая Лидия устроится! Майорат в два миллиона! Вот бы мне что-нибудь в этом роде! Но такие находки попадаются не часто, – закончила она с завистливым вздохом.
Кончая одеваться, прекрасная баронесса думала про себя: «Ну, может быть, королевское правительство, которому я оказала сейчас важнейшую услугу, окажется на этот раз более щедрым, чем обычно».
XI
21 ноября 1815 года должен был начаться в Люксембургском дворце большой политический процесс: палата пэров должна была судить маршала Нея. Были приняты большие предосторожности для безопасности высокою собрания, вся полиция была на ногах. Везде были расставлены патрули, все кафе и кабачки были под надзором, а Люксембургский сад закрыт.
Маршал Удино, преданный Бурбонам, забывший все милости, которыми осыпал его Наполеон и завидовавший маршалу Нею, взялся за исполнение приговора над своим сотоварищем по оружию, знаменитым маршалом Франции, носившим звание «храбрейший из храбрых».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84