– Затем он с улыбкой прибавил: – Это распоряжение, конечно, не относится к вам. Вы свободно можете находиться где вам заблагорассудится. Я всегда буду рад видеть вас у себя! – и галантно поцеловал графине руку.
Гурго, получив это письмо, чуть не помешался от неожиданности. Он читал и перечитывал письмо, хватаясь то за голову, то ударяя себя в грудь кулаком.
Все рушилось вокруг него: он полюбил женщину, но она не захотела ответить ему взаимностью. До сих пор у него все же было удовольствие видеть ее и разговаривать с нею. Кроме того, он надеялся на изменчивость чувств женщины и думал, что, может быть, впоследствии она полюбит его. Теперь же между нею и им будет непреодолимая преграда из волн океана. А ее глупый муж, ревность которого он хотел возбудить, как станет он торжествовать теперь свою победу! Ведь поле битвы оставалось за ним, и он будет продолжать оставаться слепым, будет нести с покорностью свою долю. Но это было ничто в сравнении с ударом, который он получил от императора.
Гурго чувствовал, как его глаза застилают слезы. Горе от мысли о том, что император неправильно понял его, было сильнее, чем само унижение отставки. Ему было обидно сознавать, что император не любит его более, и это сильнее всего удручало. Так, значит, его отставили, он оказался плохим слугой, которого понадобилось выгнать? Что оставалось ему теперь предпринять? Он хотел помешать Наполеону попасть в сети честолюбивой женщины; конечно, он был неправ, вмешиваясь не в свое дело, но ведь в нем говорила ревность! Наполеон должен был понять и простить человека, действовавшего под влиянием слепой страсти. Однако хотя император был неправ, поступил с ним жестоко, все-таки его воля священна. Выказать непокорность по отношению к нему он не мог, а потому решил, что возвратится во Францию. Усилием воли поборов себя и взяв перо, он написал:
«Ваше Величество! Ваше распоряжение будет исполнено; я уеду отсюда. Но в этот момент я испытываю огромное страдание при мысли, что мне приходится расстаться с тем, кому я посвятил всю жизнь, все силы. Эта мысль угнетает меня, но в своем несчастье я смею надеяться, что Вы, Государь, сохраните в своей памяти воспоминание о моей службе, о моей привязанности к Вам, что наконец, потеряв Ваше расположение, я не потерял все-таки Вашего уважения. Вы отнесетесь справедливо к моим чувствам и причине моего отъезда. Соблаговолите, Ваше Величество, принять мой привет и пожелания Вам всякого счастья. Пожалейте о моей участи и, вспоминая обо мне, скажите, что у меня есть по крайней мере сердце».
Написав это письмо, бедняга барон откинулся в кресле и заплакал. Итак, он должен покинуть этот негостеприимный остров, эту голую скалу! Он увидит в скором времени своих родных и друзей, увидит дорогую ему Францию! Но все-таки эта мысль нисколько не утешала его.
В день своего отъезда Гурго получил записку с просьбой прийти вечером к месту, которое называлось «источником» и где любил иногда сидеть и мечтать Наполеон. Сильно заинтригованный барон ломал голову над тем, кто мог назначить ему свидание. Посланный мог только сказать ему, что об этом просит его какой-то англичанин со своим другом, желающим видеть его по поручению маршала Лефевра.
– Посланный от маршала? Это очень странно! Хорошо, скажи, что я приду, – ответил Гурго посланному, но направляясь к себе домой, раздумывал: «Не скрывается ли какая-нибудь ловушка под этим свиданием? Впрочем, увидим… А если хотят лишить меня жизни, то этим окажут мне только услугу, так как я буду счастлив оставить свои кости на этом проклятом острове, где уже похоронено мое сердце».
XXIX
По тенистой аллее около элегантного коттеджа в окрестностях Лондона прогуливалась молодая женщина с голубыми грустными глазами и распущенными волосами. По временам она внезапно останавливалась и тогда кончиком зонтика машинально чертила буквы, которые всегда складывались в одно имя: «Андрэ».
На повороте аллеи сидел какой-то пожилой человек с красным лицом; при одном из приближений молодой женщины этот человек повернулся к ней и произнес:
– Отличная сегодня погода, миссис Люси.
– Да, доктор, – ответила молодая женщина, – здесь чудно сегодня, и прогулка очень нравится мне.
– Я счастлив, миссис Люси, что вам нравится у меня жизни, то этим окажут мне только услугу, так по устройству считается одним из лучших в Англии, и я могу смело, не хвастаясь, утверждать это.
Молодая женщина, в которой читатель, конечно, уже узнал несчастную Люси, сошедшую с ума после исчезновения сына и которую ее брат перевез в санаторий доктора Блэксмиса, остановилась и продолжала разговор:
– Доктор, я хотела бы с вами поговорить.
– Пожалуйста, миссис Люси! Может быть, вы не довольны здешним комфортом? Или, может быть, вам надоедает болтовня вашей горничной. Или у вас есть какое-нибудь желание, которое, может быть, восстановит ваш аппетит? Вы кушаете очень мало, а между тем вам необходимо питаться как следует, иначе вы долго не восстановите силы.
– Благодарю вас, доктор, но я не хочу есть, – ответила молодая женщина. – Я хотела спросить вас, когда привезут мне моего Андрэ?
Доктор нервным движением скомкал газету, находившуюся у него в руках, и сказал:
– Это удивительно! Я думал, вы уже поправились, и вот опять приходится начинать все сначала! Потерпите, дорогая миссис Люси, я уже сказал вам, что вы скоро увидите своего мальчика. Пойдемте на кухню! Я покажу вам дивные бараньи котлетки, которые будут подавать вам утром и вечером.
Взяв под руку Люси, доктор нежно и осторожно повел ее к коттеджу.
– Вы ведете меня к моему Андрэ, не правда ли, доктор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84