От этой муки он нигде не находил покоя и чуть не сходил с ума. Его мучения увеличивались еще тем, что он старался скрыть все от Алисы и окружающих.
Бедная женщина видела, какие страдания переживает ее муж; она видела, как эта болезнь все прогрессирует, и прилагала усилия, чтобы кротостью, покорным поведением и веселостью успокоить его сердце и направить ход его мыслей в другую сторону.
Мадам Сан-Жень, которой Алиса рассказала о страданиях, переживаемых ее мужем, посоветовала ей продолжать действовать в том же духе и по-прежнему бороться против дурных мыслей Анрио. Она утверждала, что время в конце концов заглушит все страдания, что Анрио постепенно забудет все, так как нет вечных страданий, и тогда простит.
Это заставило Алису снова надеяться на лучшее будущее, и она снова начала стараться любовью и нежностью стереть воспоминания о когда-то совершенной ею ошибке.
Анрио с душевной болью следил за стараниями Алисы. Он говорил себе, что не прав, не желая удовлетвориться настоящим, принадлежащим исключительно ему, и что глупо погружаться в прошлое, которое уже никогда не возвратится вновь. Он сознавал деликатность и нежность, которыми Алиса старалась заставить его забыть о том, что Мобрейль держал ее в своих объятиях. Но мысль эта приводила его в невыразимое бешенство и делала напрасными все усилия и все тонкое кокетство Алисы, стремившейся возвратить любовь мужа.
Эта вечная кровоточащая рана, эта вечная лихорадка ревности, вызванная прокурором, делала жизнь Анрио невозможной. Хорошо было бы, если бы началась война и в ее неожиданных приключениях, среди опасностей он мог бы найти забвение, хотя бы даже временное. Но как раз теперь был мирный период, и это заставляло Анрио страдать еще сильнее.
Император уже несколько раз говорил о том, что хочет дать Анрио пост при дворе. До сих пор Анрио удавалось как-то избегать прямого ответа на вопросы императора, какая служба была бы ему желательна при дворе; ему вовсе не хотелось очутиться опять при дворе, где Алиса встречалась с Мобрейлем и дала себя соблазнить. Он чувствовал, что не будет иметь ни одной спокойной минуты в то время; когда служба будет удерживать его во дворце, так как его жена будет окружена блестящими офицерами, намерения которых ему были всегда хорошо известны. Если она уже раз не удержалась и пала, почему не может быть того же и вторично?
Теперь, войдя по вызову Наполеона в его комнату, он почтительно дожидался приказаний.
Император несколько минут оставался в задумчивости? наконец он поднял голову и проговорил, обращаясь к Анрио:
– Генерал, я хочу дать вам важное поручение. Можете ли вы немедленно отправиться в путь?
Анрио вздрогнул, и его лицо вдруг стало пурпурным. Эта миссия являлась спасением от обуревавших его мыслей и давала возможность забыть на время его несчастье.
– Я готов, ваше величество! – твердо ответил он. – Куда угодно вам послать меня?
– В Вену, – ответил император глухим голосом. – Вы возобновите то дело, которое я поручил вам еще на Эльбе.
– Значит, я должен увидеться в Вене с господином де Меневалем?
– Да! Этот верный человек проведет вас во дворец и поможет вам. Кроме того, вам нужно постараться увидеться еще с другой особой и постараться переговорить с ней наедине. Вы догадались, о ком я говорю?
– Это ее величество императрица?! Но буду ли я принят, государь? В прошлый раз мне не удалось исполнить ваше поручение и проникнуть к императрице, несмотря на все мое старание.
– Я знаю. Вход к ней охраняется. Я не могу ни обнять моего сына, ни даже послать простое письмо к моей жене! – с горечью проговорил император. – Когда я посылал вас в первый раз в Вену, я был пленником на острове, который считался в насмешку моим государством. Тогда меня считали величиной, с которой нечего считаться; тогда про меня говорили: «Он сидит в тюрьме, из которой никогда не выйдет, или если выйдет, то только для того, чтобы отправиться куда-нибудь еще дальше или умереть». Теперь положение изменилось. Императрица под влиянием дурных советов думала точно так же и не могла рассчитывать на меня; ей приходилось заботиться о самой себе, о том, чтобы умиротворить своего отца и получить Пармское герцогство для себя и богемские земли для моего сына. Она должна была подчиниться приговору коалиционных государей и забыть меня! О, я отлично понимаю ее положение и затруднения! – присовокупил Наполеон, подыскивая извинения для своей супруги, которую он по-прежнему обожал.
Анрио молча поклонился в знак согласия.
Наполеон пришел в возбуждение при одном упоминании имени Луизы и, встав с козетки, заговорил с еще большим оживлением:
– Теперь же ваша миссия будет носить совсем другой характер. Я – уже больше не какой-нибудь пленник; мое возвращение является доказательством того, как крепко держу я тот скипетр, который хотели отнять у меня. Население встретило меня с восторгом, армия предана мне; у меня еще хватит пушек и храбрых, как вы, солдат, чтобы держать в страхе всю Европу, если она вздумает противодействовать мне. Я стал тем, кем был раньше. Теперь моя супруга может не унижаться перед своими родственниками и вести с коронованными особами беседу, как равная с равными, она – императрица Франции. Я думаю, что ее чувства изменились благодаря перемене обстоятельств, – Наполеон остановился, подумал минуту и, устремив взгляд на Анрио, добавил: – Но женщины часто бывают капризны и упрямы. Может быть, императрица не верит в прочность случившегося переворота, который привел в изумление всю Европу; дурные советы могут еще оказывать влияние на ее слабый, легко поддающийся чужому влиянию ум… Что вы думаете об этом, генерал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49