– Пища от человека, который нарушил слово и мир, – отрава. Покормите этим константинопольских крыс. – Велемудр с удовольствием рассматривал Фому – логофет не ожидал таких слов.– Мы дадим попробовать ту же еду нашему человеку, – опомнился он. На лице появилось выражение оскорбленного достоинства: отрава!.. Про «слово» и «мир» он предпочел не расслышать.– Попробовать дадите? Значит, в Константинополе уже люди работают крысами!– Я логофет дрома, – сказал Фома, – и говорю от имени василевса.– Ответ князя киевского звучит так: пища человека, который нарушил слово и мир, – отрава.– Нельзя тому быть, – крикнул Стратимир, – чтобы русских купцов губили на константинопольском базаре!– Вы об этом… Русские купцы были с мечами, без мечей они не ходят. В ссоре они убили десять ромеев. Десять ромеев за пять славян – уже очень много.Велемудр распахнул руки:– Здесь русских столько же, сколько ромеев в Городе. Если мы начнем считать так же и дальше – двух за одного, то в Константинополе не останется ромеев. И еще столько же будет нужно для расчета. Но за недостающих мы согласны взять деньгами. А если живущие в Городе хотят и сами сохранить жизнь, мы за каждого из них тоже возьмем деньгами. Мы старые купцы.– Я же сказал, – надулся Фома, – что василевс наградит славян, которые пришли под стены Города.– Мы не служим из награды у ромейского правителя. Если в Константинополе еще есть василевс, то должен, наверное, существовать пока и закон. О законе торговли мы и пришли узнать.– Мы не знаем закона торговли, который бы заключил с нами русский князь Олег.– Закон в Руси заключает Киев и князь Киева, как василевс в Ромее. Киевский договор вечен, это мы и пришли подтвердить, – Велемудр опять распахнул руки, показывая на русские войска.– Я передам эти слова василевсу, – сказал Фома.Возникло молчание: стороны сомневались, надо ли сейчас продолжать разговор.Стратимир заметил за спиной доместика стражника Гуннара. Лицо варяга он помнил, тот служил в Киеве. Гуннар куда-то пристально смотрел и вроде бы даже знаки кому-то делал. Стратимир повернулся в сторону и увидел недалеко от себя Рулава.– Разрешим поговорить двоим воинам этерии! – сказал Стратимир доместику. Тот кивнул.Гуннар подошел ближе.– Верно ли известно в этерии, как я попал сюда? – спросил Рулав.– Известно. Не удалось найти, кто это сделал… За тебя хотят выкуп, какой?– Нет, я здесь будто не в плену.Стратимир поморщился:– Выкупом за воина могут быть только его голова и меч. И то и другое при нем.Гуннар наклонил голову, соглашаясь.Логофету было все равно, что будет с Рулавом, он смотрел, нет ли здесь шпионской интриги. Вообще-то они с Велемудром делали вид, что не присутствуют при этом разговоре.А положение создалось запутанное: выкупить воина нельзя, выменять не на кого. Оставить как есть – накладно для константинопольской гордости. Но вопрос был уже назван, и отвечать было надо.Тогда доместик третьей тагмы сделал царский жест. Он снял перстень с огромным изумрудом.– Посольство не бывает без знаков посольства, – сказал он и протянул перстень Стратимиру.Воевода взял, надел изумруд на здоровенный мизинец. Посмотрел на Рулава. Тот вынул из перевязи свой двуручный меч и поставил острием на землю рядом со Стратимиром. Воевода накрыл рукоять меча ладонью. Рулав, не удержавшись, легко вздохнул и, сделав два шага, перешел в свиту логофета.Доместик третьей тагмы даже выгнулся от гордости. Он и так имел добрую славу в гарнизоне, но теперь, после того что сделал для Рулава, он знал – его репутации у воинов позавидует любой архонт.Фома не любил военных выкрутасов. Он только с естественным сожалением посмотрел на чудесный зеленый камень: «Ценности уже начали уплывать из Города к славянам…»Первые переговоры кончились. Рулав Во дворце Рулава вызовет к себе Самона. Рулав скажет, что ничего не может сказать о славянах, кроме того, что видно из Города. Да если бы и мог, добавит он, то должен был бы промолчать до окончания переговоров с Русью.И Рулав умрет под пытками. Не станет в Городе человека, указывая на которого, могли бы говорить: «Это тот самый Рулав, за которого доместик третьей тагмы подарил свой изумруд русскому воеводе».Этериарх не решился жаловаться василевсу на Самону. Паракимомен был в большой силе – именно он ездил к Николаю Мистику и привез василевсу отречение патриарха. Но год спустя после нашей истории, когда Лев сошлет в монастырь Самону, запутавшегося в собственных подметных письмах и наговорах, командовать его конвоем этериарх назначит Гуннара. И конечно, Гуннар был благодарен этериарху, а Самона нет. Решение синклита корпорации нищих В Городе увидели повозки с царским угощением, вкатывающиеся обратно. Пошел слух, что переговоры не удаются. Под портиком Михаила срочно собрался нищенский совет, гордо именовавший себя синклитом.– Скороход вышел от святой Софии, – сказал тот, кто должен был следить за временем, – отправил воображаемого скорохода.– В Городе недовольны логофетом Фомой, – сказал председатель.Члены синклита стали говорить в очередь по кругу:– Переговоры со славянами начались. Будем же довольны.– Логофет может проиграть большие деньги русским. Это ударит по нас.– Фома знает свое ремесло, но с русскими трудно договориться – их много.– Эпарх не делал объявления Городу – значит, дело плохо. Надо поторопить их. Не будем мешать волнению.– Кто заменит Фому на переговорах? Араб Самона?..– Скороход прошел площадь Константина.– Славяне едят нашу рыбу, – сказал председатель. – Переговоры должны закончиться как можно быстрее.– Стоит ли ввязываться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30