Неизвестно, когда его труд смогут прочитать те, ради кого он старался…
На организацию типографии средств еще не хватало. Георгий ждал возвращения Ивана, надеясь получить помощь от него и, если тот потребует, передать за это брату половину наследства. Он отправил письма в православные братства: витебское, могилевское и минское, приглашая братчиков объединиться «для общего заведения друкарского дела, начать друкарню свою фундовать и мастеров обучать вместе». На письмо Скорины ответило только минское, тогда еще молодое, братство. Но и его ответа Георгий получить не успел. Письма были перехвачены воеводскими соглядатаями и отправлены в великокняжескую тайную канцелярию как неопровержимые доказательства подготавливаемой измены и бунта. Не зная об этом, Георгий полагал, что иногородние братства отнеслись к его предложению так же, как и полоцкое.
Однажды Георгий поднялся на высокий холм старого вала и, как когда-то в юности, долго задумчиво смотрел на свой родной город. Казалось, ничто не изменилось в Полоцке. Так же сверкали на солнце его влажные деревянные стены. Так же высились над ним башни двух замков и шумел перевоз через Двину. Только не было больше веселых, пестрых ярмарок, не пели на улицах лирники и словно притаилась, попряталась молодежь.
Вспомнилась прошлая жизнь в Полоцке, вспомнились другие города. Почти ощутимо представил себе Георгий Прагу, куда привез его добрый и ласковый пан Алеш. Ему внезапно остро захотелось снова встретиться с людьми, ставшими в Праге его друзьями. Образ их мыслей, их свободолюбие и отзывчивость манили Георгия, мучительно стремившегося вырваться из того жестокого и бездушного круга панского насилия, в котором оказалась не только земля его родины, но и духовная жизнь простых людей. Найдет ли он в себе силы? Удастся ли ему хоть малым светильником указать путь братьям своим? Георгий искал ответа, терзаясь сомнениями.
Взволнованный думами, он направился к дому. От городской стены по узкой тропинке навстречу ему бежал племянник Роман. Мальчик так запыхался от быстрого бега, что не мог выговорить слова. Он испуганно оглядывался в сторону города.
– Что случилось, Роман? – тревожно спросил Георгий.
– Там… – проговорил наконец мальчик, показывая рукой в сторону дома. – Пришли стражники… Ищут тебя… Мамку пытали, где бумаги твои, что от русских получены… Они убьют тебя, дядя Юрий…
– Постой, Роман… Какие бумаги? Кто убьет меня?
– Беги, дядя Юрий! И я с тобой… Вместе убежим!
Георгий улыбнулся.
– Куда же мы побежим? Скоро вечер, пойдем-ка домой, Роман.
Мальчик вдруг вспыхнул и, ухватив Георгия за рукав, почти рыдая, заговорил:
– Не надо, не надо домой!.. Они ждут тебя… Не пущу тебя домой… Идем, я покажу куда. – Он потащил Георгия за собой, и тот, поддавшись, пошел за ним.
Солнце уже садилось. Багряные лучи окрасили верхушки редких деревьев. В овраге, куда они спустились, сгущались сумерки. Мальчик почти бежал, все еще не выпуская рукав дяди. Георгий шел молча, стараясь разобраться в том, что сообщил ему племянник. Едва обогнув излучину оврага, Георгий вдруг вздрогнул и остановился.
Перед ним на небольшой полянке, среди кустов и можжевельника, стоял горбун. Маленький, в белой рубашке, прикрываясь длинной рукой от закатного солнечного света, он смотрел на Георгия.
Георгий сразу узнал его. Это был тот самый горбун, который когда-то укрыл от преследователей его и хлопчика Янку.
Горбун вовсе не изменился. Те же добрые, лучистые глаза, то же спокойное, немного бледное лицо. Мальчик выпустил рукав Георгия и, тихо подойдя к горбуну, остановился.
Горбун улыбнулся Георгию и спросил тонким, почти девичьим голосом:
– Помнишь меня, брат Юрий?
Георгий наклонил голову. Горбун приблизился к нему и, взяв за руку, сказал тихо, но решительно:
– Беги отсюда, брат!.. Говорю тебе, беги! Быть может… потом вернешься… Даст бог, увидимся…
Георгий опустился на камень и закрыл лицо руками.
Роман плакал, уткнувшись в грудь горбуна.
Глава III
В майский день 1516 года по дороге к Праге пронеслись во весь опор пять всадников. Они миновали городские ворота, пересекли Староместскую площадь, Карлов мост и, сбив с ног зазевавшихся пешеходов, остановились у въезда в Градчинский замок.
Тотчас же по городу разнесся слух: умер король! Гонцы из Венгрии принесли известие о смерти Владислава, короля венгерского и чешского, и о вступлении на престол его десятилетнего сына Людовика. Чины трех Мест Пражских были созваны в Градчин, чтобы обсудить послание нового короля, требовавшего ввести его в управление чешскими землями.
На площадях собирались толпы. Повсюду шли горячие споры. Многие опасались смуты бескоролевья, вторжения немецких князей. Находились и люди, настроенные более решительно. Слышались призывы к оружию, угрозы по адресу верховного бургграфа Зденека Льва из Розмиталя, ставленника панов, угнетателя и лихоимца.
Оживились сторонники князя Мюнстербергского, отпрыска славного чешского рода Подебрадов.
– Наздар внуку Юрия Подебрада! Прочь розмитальского разбойника!
Въехавший в Прагу в этот день Георгий Скорина с удивлением наблюдал охватившее город волнение.
«Не везет же мне! – думал он. – Кажется, и здесь начинаются бури, подобные тем, от которых я только что ушел, покинув родину…» Пробиваясь через толпы возбужденных горожан, он не без труда отыскал место, где должен был находиться дом купца Алеша. Но дома не было. Вместо него Скорина увидел пустырь, поросший травой…
«Несколько лет тому назад, – сказал ему хозяин соседнего двора, – пан Юрий из Копидла, будь проклято его имя, учинил погром пражским мещанам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147