Злодеи грабили лавки… Отрезали носы и уши… Жгли дома… Сожгли и этот дом…»
Сообщить же что-либо о судьбе семьи Алеша он не может, так как поселился здесь недавно. Должно быть, пан Алеш перебрался куда-нибудь в Новое Место или за Влтаву, на Малую Сторону… А может, и вовсе покинул Прагу. Лучше всего спросить о нем в магистрате, что на Староместской площади.
Прага встречала Георгия не более радушно, чем Полоцк. Впрочем, не все потеряно. Быть может, все-таки удастся разыскать Алеша.
Придя на Староместскую площадь, Георгий не смог пробиться к ратуше. Перед зданием собралась огромная толпа.
Какой-то человек с балкона ратуши оглашал постановление чинов.
– Чешский народ, – выкрикивал человек уже охрипшим голосом, – следуя древнему своему обычаю, может признать Людовика, сына Владиславова, лишь когда он даст присягу хранить верность законам чешского государства и не нарушать прав и вольностей чешских. А потому королю Людовику надлежит прибыть в Прагу для принесения такой присяги и для совещания с чинами государственными по важнейшим делам.
Из толпы послышались возгласы:
– А как с панами и владыками?.. Пусть новый король защитит горожан от шляхты и папистов!..
Человек на балконе поднял руку.
– Решено также, – крикнул он, – созвать общий сейм, дабы положить конец раздорам среди чехов и восстановить законные права для всех сословий и исповеданий!
Георгий стоял далеко и не мог разглядеть лица говорившего.
Вскоре толпа начала редеть, решение чинов, видимо, внесло успокоение. Георгий направился к ратуше. Из ворот навстречу ему вышла группа людей. Среди них был человек, только что державший речь с балкона, тучный мужчина средних лет. Он шел важно и неторопливо, как подобает людям, обладающим солидным положением в свете. Георгий внимательно посмотрел ему в лицо и обмер… Возможно ли?..
– Вацлав! – вскрикнул Георгий. – Ты ли это, друг мой?..
Человек остановился, с недоумением взглянул на Скорину, потом быстро отступил назад и поднял руки.
– Господи помилуй!.. – прошептал он. – Уж не Франек ли это?..
– Он самый! – рассмеялся Георгий, крепко обнимая друга…
* * *
– Что же наш Николай? Где он? – нетерпеливо спрашивал Георгий, сидя в одной из комнат нового красивого дома на берегу Влтавы.
– Не знаю, – отвечал Вацлав. – Его судили, изгнали из университета, и он уехал из Кракова. Однажды я получил от него письмо. Там были стихи, умные и злые, но не было ни даты, ни адреса… Больше я о нем ничего не слышал.
– А пан Глоговский?
– Скончался. Вскоре после твоего отъезда…
Друзья помолчали.
– Пан Коперник также покинул университет, – продолжал Вацлав, – и поселился в каком-то небольшом городке… Кажется, во Фрауэнбурге. Он состоит там каноником.
– Как странно, – сказал Георгий задумчиво. – Неужели такие люди могут исчезнуть бесследно?
– Зато наш старый приятель, рыцарь фон Рейхенберг, процветает, – усмехнулся Вацлав. – Он теперь ближайший советник польского короля.
– Знаю, – тихо сказал Георгий. – Мне пришлось еще раз услышать об этом человеке.
Он подошел к раскрытому окну и стал смотреть на серые, сумрачные волны Влтавы. Потом спросил, не оборачиваясь:
– Не знаешь ли ты… о судьбе…
– Я ни разу не встречал ее, – не дал ему закончить Вацлав. – Говорили, будто она вышла замуж.
Георгий молча стоял у окна.
– С тех пор прошло десять лет… Разве ты все еще любишь ее, Франек?..
Георгий обернулся. Лицо его было спокойно.
– Эти десять лет я был слишком занят, чтобы искать новых привязанностей, – сказал он, грустно улыбнувшись. – И едва ли найду для этого время и впредь…
Он подошел к Вацлаву и вдруг расхохотался.
– Чего ты? – с недоумением спросил тот.
– Ох, Вашек, какой ты стал толстый и важный. Ты богат?
– Я женился пять лет назад на дочери известного пражского пивовара, – ответил Вашек застенчиво. – Она принесла мне небольшое приданое…
– Поздравляю тебя, приятель, ты всегда имел пристрастие к пиву. Где же твоя супруга?
– Марта уехала по делам за город. Видишь ли, я ведь состою старшим секретарем Староместского магистрата…
– Ого!
– Да… И общественные обязанности отнимают у меня много времени, так что Марте приходится самой вести торговые дела. Она очень достойная женщина.
– Есть у тебя дети?
– Нет, – вздохнул Вацлав. – К несчастью, детей у нас нет…
Вошел слуга с подносом, уставленным блюдами и жбанами. Друзья сели за стол.
Георгий с удовольствием принялся за угощение. Он с самого утра ничего не ел и порядком проголодался. Вацлав ел мало и неохотно. Вид у него был довольно кислый.
– Не понимаю, – сказал Георгий, запивая гусиный паштет холодным пивом, – откуда у тебя такое пренебрежение к этим яствам, достойным Лукулла?
– Да, – сказал Вацлав уныло, – я равнодушен к ним.
– Я помню времена, когда и во сне тебе грезились маковые лепешки.
– Маковые лепешки!.. – Вацлав покачал головой. – Вот чего бы я отведал! К сожалению, мне их не подают. Марта говорит, что эта грубая пища вредит здоровью.
– Пустяки! – рассмеялся Георгий.
– Так говорит Марта, – повторил Вацлав. – Однако, Франек, ты еще ничего не рассказал о себе…
Георгий стал рассказывать. Вацлаву казалось, что он вместе с другом бродит по знаменитым городам Италии, беседует на вершине падуанской башни с московским богомазом, сидит у костра повстанцев-мужиков в чаще белорусского леса. В памяти его воскресла убогая каморка краковской бурсы… Зимние сумерки, красноватые отблески углей в жаровне. Двое юношей, мечтающих вслух. Кажется, совсем недавно это было, а сколько переменилось с тех пор в их жизни. Как различно сложились их судьбы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147