– Я ведь работаю в другом районе.– Вот как? Где же вы работаете?– В магазине дамских шляп, вряд ли вам приходилось туда заглядывать.– Слушайте, Алиса, вы не представляете себе, как я люблю заходить в магазины дамских шляп, это началось еще в школе…– Осторожнее, мы здесь не одни и потом…– Что же потом?– Впереди еще много остановок на отдых.– Эти мальчишки ваши сыновья?– Да.– Вы пойдете с ними до конца?– Разумеется, дети должны с самого начала знать. Мир сам не приходит, до него надо дойти!– Вы пацифист?– Я был офицером английской армии, когда мы сражались с Роммелем, теперь я учитель.– О, позвольте мне сделать фото, бывший офицер и его два сына против ядерной бомбы.– Вы из какой газеты?– «Дэйли мейл». (Ежедневная почта.)– Может быть, «Дэйли тейл»? (Ежедневные сплетни.)– Аллан, как тебе не стыдно! Не вмешивайся в разговор взрослых. Питер, что ты шепчешь ему?– Я сказал ему, что он ошибся, ведь этот джентльмен делает только фото, а сплетни приписывают другие.– О-о…– Браво, браво, юные джентльмены. И все же мы сделаем неплохой снимок.– Нет, у меня никого не убивали, можно сказать, что моя семья не пострадала от войны. А иду я потому, что живу в Ист-Энде и кое-что видел. Видел, как разрушали там, где жизнь и без того была словно разбросанные черепки. Кажется, немцы щадили только богачей…– Война есть война. Она никого не щадит. Я думаю, что лучше всего дать знать о нашей силе и немцам, и русским, тогда они должны будут воздержаться.– Вы едете из Виндзора, сэр?– Да…– Удалось ли вам поговорить там с кем-либо, кроме королевы?– Не понимаю…– Я хотел выяснить, кто же в конце концов сказал, что русские собираются нас бомбить?– А вы сомневаетесь в этом?– Нет, я просто боюсь, что наша собственная ракета упадет на мой стол во время ленча и перебьет всю посуду.– Наша? Английская?– Ну да, или американская, разницы тут не будет. Мы не знаем, куда они полетят, ведь они «самоуправляемые».– Сколько бы вы ни спорили, джентльмены, а они действительно «самоуправляемы». Какие-то подлецы решают за нас, кого и как убивать.– Ну, положим, ни один англичанин не одобряет убийства.– Кроме тех, кто сам убивает… Я говорю не о рядовых налогоплательщиках, эти тратятся только на памятники для родных, и все.– Эй, эй, здесь не политический митинг. Мы вышли в поход только против ядерных баз…– Да, мы вообще не хотим войны, ни горячей, ни холодной.– Ладно, довольно политики. Пожалуйста, становитесь, отдых окончен, становитесь, пожалуйста.Как только приказ становиться в ряды докатился до миссис Гартман, Пегги побежала с высокой обочины вниз к асфальту, едва не попав под проходящий мимо открытый автомобиль с двумя мужчинами впереди и двумя нарядными женщинами в темных очках на заднем сиденье. Миссис Гартман успела схватить девочку за руку. Автомобиль осторожно пробирался среди участников похода, разыскивающих свои «шестерки».Женщины в темных очках с любопытством оглядывались по сторонам, тихонько обменивались замечаниями Миссис Гартман задумчиво смотрела им вслед.– Мама, – спросила Пегги, – а почему они на автомобиле, а мы пешком?Смешно, но этот надоедливый вопрос не раз задавала сама себе миссис Гартман. Сейчас почему-то он показался уместным. Простой вопрос об утвердившейся несправедливости…– Это какие-либо лорды? – шепотом допытывалась Пегги.Нет, это не лорды, к лордам у миссис Гартман нет никаких претензий. Ни к ним, ни к их женам, вообще к старым аристократам или потомственным богачам. С этим уже ничего не поделаешь. Ну, еще там знаменитые киноактрисы, было бы даже как-то неудобно им просто ходить по улицам… Но вот эти выскочки, мужья которых только недавно произносили горячие речи на профсоюзных собраниях или на конференциях лейбористов. Только во время войны и после, в период так называемого «восстановления» партия лейбористов подняла их на несколько ступеней общественной лестницы. Скорее всего за то, что они хорошо говорили о необходимости улучшить жизнь рабочих, о равноправии и демократии.Речь идет не о мужьях. Может быть, они даже неплохо справляются с порученным делом, много работают, им надо экономить время и силы… А что вы скажете об их женах? Они-то научились работать не больше, а меньше. Только теперь надо с ними считаться, словно ум и должность мужей передалась им автоматически.– Мамочка, что же ты молчишь? Ты не знаешь, кто это?«Раньше я встречала их в обыкновенном автобусе, – думала миссис Гартман, – в крайнем случае они брали такси. Попробуйте сейчас предложить такой даме этот простейший способ передвижения. Ого! В театре они занимают отдельную ложу и постепенно убеждают себя в том, что директор театра и большинство актеров не всегда в состоянии разобраться в своем искусстве, раз они так часто обращаются за советом прежде всего именно к ним, а потом уже интересуются мнением мужей.Дома они держат прислугу и кричат на нее, словно в детстве их только этому и учили… Они стыдятся своих старых матерей, сохранивших привычки простой, небогатой семьи. Впрочем, иногда, когда это наиболее удобно и выгодно, они не прочь поговорить об идеях свободы и демократии. Конечно, их мужья говорят об этом чаще и лучше. Но вот я хочу понять, – про себя рассуждала миссис Гартман, – чем я хуже их жен? Нет, в самом деле, я моложе многих из тех, о ком сейчас думаю, даже красивей. У меня лучше фигура и цвет кожи. Это видит каждый. Не знаю, умнее ли я, но образованней наверняка. С некоторыми из них я училась и хорошо помню, как еще девчонками они завидовали мне. Выходит так, что теперь я завидую им. Завидую потому, что их мужья на высоких постах, и это решило все – красоту и ум».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67