Милость Божья! – зашептал Поздняк. – И как просто… А ранее на ум не приходило… Побежал было топиться… А надо в Царское… И царица простит!Молодой человек вышел из церкви улыбающийся, почти радостный, и, повернув к Петербургской стороне, бодро зашагал по улице…Через четверть часа он снова был уже в домике Парашиных и входил на крыльцо.– Иван Петрович!.. – вскрикнула Настенька. – Ах, слава тебе Господи! Ах, как я намучилась! Думала, что вы уже… Ах, Господи помилуй!.. Идите, идите… Слушайте… Я надумалась… Нет, идите…Настенька, взволнованная, румяная, с заплаканными глазами, ухватила Поздняка за руки и потянула за собою в дом.– В Царское вам надо сейчас ехать. К дяде… Все ему сказать… А то прямо к той скамеечке, где я сидела…– Я за этим к вам пришел, – отозвался Поздняк, грустно улыбаясь. – Нам обоим одно и то же на ум пришло.– Я молилась… И мне будто кто шепнул… – воскликнула девушка с сияющими глазами.– Я тоже, Настенька…– И царица всех простит! Вот ей-Богу… Я знаю… знаю… Всем сердцем…– И я тоже, Настенька.И жених с невестой, довольные, спокойные, почти счастливые, перетолковали подробно о тайном предприятии. VI Около полуночи телега выехала по дороге в Царское Село и двигалась рысцой и шагом. Часа в четыре утра Поздняк был уже в Царском, около домика священника.Женщина, служившая у батюшки в кухарках, узнав, что приезжий – жених Настеньки, о котором было немало разговоров за последнее время, вызвалась тотчас же разбудить батюшку.Поздняк, по-прежнему смущенный, но несколько менее, чем накануне, в коротких словах объяснил, в чем дело. Священник вздохнул, подумал и наконец выговорил:– Вы и моя Настенька – умники! Дело не простое – бедовое, но все ж таки, прежде чем бежать топиться, следует счастье испробовать. Матушка царица всему миру известна. Она и агнец кротости, и змий мудрости. Да, сударь мой, как решили, так и поступайте. Недаром все это пришло вам на ум среди молитвы. Обождем час, и я вас сведу и поставлю на то самое место, где всякое утро проходит царица. Только молите Бога, чтобы вот эта тучка всю вашу судьбу не переменила… – показал священник на небо. – Если пойдет дождик, не выйдет царица на прогулку.– Тогда я прямо отсюда в Неву… – глухо проговорил Поздняк.Ровно через час, в одной из аллей Царскосельского парка, около обелиска, сидел на скамейке молодой человек в сенатском мундире, бледный, взволнованный, и мутными глазами поглядывал все в одну сторону.В парке была полная пустота и тишина. Не было ни души. Наконец, вдалеке, среди чащи зелени, показались на дорожке две дамы и тихо двигались по направлению к тому месту, где был Поздняк.Он встрепенулся, перекрестился, потом вытер затуманившиеся глаза.Дамы подходили все ближе. Поздняк отошел несколько от лавки и стал на колени. Он снял шапку, бросил ее на землю около себя, взглянул еще раз на двух дам, которые были уже шагах в пятидесяти от него, и невольно от внутренней тревоги скрестил руки и опустил голову.Чем ближе слышалось шуршанье платьев, тем более мутилось в голове молодого человека. Он едва дышал.– Что вы? – раздался над ним мягкий голос.Он поднял голову и увидел перед собой императрицу, которую, как и всякий петербургский чиновник, видал часто, но всегда издали и всегда в другом одеянии, нежели теперь.Но, однако, он тотчас же признал царицу, несмотря на то что на ней был простой серый капот и простой белый чепец, подвязанный бантом под подбородком. Он хотел отвечать, но язык его не шевелился.– Кто вы? – выговорила императрица.– Несчастный, ваше императорское величество! – проговорил наконец Поздняк.– Что с вами?И Поздняк, вспомнив слова невесты: «пуще всего не оробейте», вдруг почувствовал в себе храбрость отчаяния. Вкратце, в нескольких словах, передал он свое преступление.– Совершенно разорвали? – спросила императрица.Поздняк сунул руку в боковой карман и вынул два куска указа.Государыня посмотрела и произнесла что-то по-французски, обращаясь к своей спутнице. Затем она довольно долго думала.– Да… Трудно, очень… – произнесла она наконец. – Скажите, Дмитрий Прокофьевич не знает, конечно…– Никак нет, ваше величество. Ничего не знает.– Скажите, кто писал этот указ… сенатский писарь?..– Я сам писал, Ваше Величество.– Вы?.. О, тогда другое дело… Это на ваше счастье. Вы, стало быть, можете точно скопировать его?– Могу, ваше величество… Точнехонько…– Верю. Но можете ли вы сдержать слово, можете ли не рассказывать всю жизнь никому какую-либо тайну? Если я помогу вам, обещаетесь ли вы никогда ни слова не проронить… дать мне слово и держать его крепко?– Клянусь, ваше императорское величество. По гроб жизни умолчу. Помилосердуйте!– Успокойтесь! Слушайте… Ступайте же домой, перепишите этот указ точь-в-точь так же, до единой буквы, а завтра будьте здесь с новым указом. Но возьмите с собой, – прибавила Екатерина, улыбаясь, – чернильницу и перо.И государыня двинулась далее.Поздняк остался на коленях и глядел ей вслед. И только когда императрица уже скрылась в чаще, он пришел в себя, схватил себя за голову и не знал, проснулся ли он, во сне ли он все видел или все это действительность.Прошли сутки. Точно так же в семь часов утра, на том же месте, около обелиска, прохаживался взад и вперед тот же сенатский секретарь, но он был почти в том же счастливом состоянии, в каком находился несколько дней назад. Он считал себя уже спасенным.Наконец с той же стороны появилась снова также государыня в сопровождении дамы.Поздняк взял со скамейки белый исписанный лист, пузырек с чернилами и, достав из кармана гусиное очинённое перо, снова опустился на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13