Сегодня вечером они снова будут дома. Все время одно и то же. И это называется война! То hell with bloody Hitler.
Радар был включен, но ничего не показывал. Да и что ему было показывать? Здесь, в этих широтах, редко стояли подводные лодки, и то по одной, и взять их было очень трудно, по крайней мере, не при такой же сверхидеальной видимости.
Они поели. Штурман-радист сварил крепкого кофе. «Coffee's ready», – сказал он по телефону и ползком пробрался вперед, к носу. Пилот включил автоматическое управление приборами, радист вышел из своей рубки, и все остальные тоже собрались вокруг кофе. Штурман раздал сигареты, всем стало уютно.
Потом подошло время менять курс на 180 градусов. Каждый снова вернулся на свое место. Они обследовали горизонт и поверхность океана, но уже ничего не было видно. Еще через три часа снова смена курса, правда, теперь на родину.
– Все, вроде справились, – сказал радист и сообщил координаты диспетчеру полета. Все о'кей. Путь снова лежал домой, и экипаж мечтал, как проведет вечер.
Мейбл будет ждать, думал первый пилот, она и в самом деле очень беспокоится. Интересно, что на ужин? У Мейбл всегда в запасе какие-нибудь милые сюрпризы. Штурман Фредди беспокоился о своем потомстве. Ребенок может родиться в любую минуту, а у Мэри такой узкий таз. Только бы все обошлось.
У радиста, вообще говоря, дома никого не было. Но он твердо знал, куда пойдет. Лучшая девушка в «Blue Chinese», вот кому он нравился. «No other man», – сказала она еще вчера, и – oh, boy! Она свое слово сдержит!
Стрелок-радист в корме, ну, это чистый фантазер, думал Фредди, и все-таки он ему нравился. Читает старую английскую поэзию, французские любовные стишки и книги этих чертовых фрицев, имена которых ни один цивилизованный человек не в состоянии запомнить. Ну да ладно, бог с ним.
Под вечер бомбардировщик зашел на посадку на своем родном аэродроме. Все прошло четко: задание выполнено и они ничего не обнаружили.
Весь экипаж направился по домам или туда, где, как им казалось, они были дома. Радист пил с лучшей девушкой великолепное шампанское, у Фредди тем временем родился мальчик, и Мэри себя хорошо чувствовала, слава богу. Второй пилот напился в одиночестве и медитировал про себя, пока не свалился. Первый пилот быстро заснул, Мейбл все еще лежала без сна и рассматривала его лицо. Стрелок не мог заснуть и читал, лежа в постели.
«В час поминальный колокол звонил», – прочел он.
«И сон мой крепкий вмиг спугнул», – прочел он дальше.
«Сияньем ярким горизонт сквозь ночь звездил», – возвещала следующая строка.
«И голову мою свет звезд тех серебрил, и грудь мне острием клинка пронзил», – читал он.
«Я спал, пока ударом гром меня не разбудил».
Он посмотрел по оглавлению.
– Клабунд, – сказал стрелок, – never heard of him. – И затем выключил свет, и все еще не мог заснуть.
Другой слышал гул. Гудело где-то далеко, гул нарастал, становился сильнее, и затем снова быстро затихал.
– Проклятые вентиляторы! – сказал он Марии. Он подаст потом жалобу. Нигде нет покою.
– Даже в отпуске нельзя выспаться, – сказал он опять.
И тут вдруг заметил, что Марии рядом нет.
Действие алкоголя в нем ослабло, и картины прошлого рассеялись. И Чарли со своей кошкой тоже пропал. Вообще никого больше не осталось.
Другой открыл глаза. Он изо всех сил заставил себя сделать это усилие. Он огляделся и наконец окончательно увидел, что никого нет.
Теперь он снова вспомнил, где он и что с ним. Он почувствовал, где он лежит и как: под ним деревянные планки настила, а на ладонях ощущение грубой, пористой резины надувной лодки.
Жара змеей обвивала его тело, хватко и омерзительно, кольцо за кольцом. Огонь солнца пробрал до мозга костей.
Он увидел, что лежит голый. И застыдился. При виде остатков того, что изверг его желудок, он снова почувствовал позыв к рвоте. Засохшие коричневые корочки вызывали отделение слюны, слюны, которая не была влагой, он лишь судорожно глотал и чем-то давился.
Подняв голову, он еще раз обвел взглядом горизонт. Разве не было грохота и гула? Или гул ему только снился? Конечно, это был сон.
– Конечно, – произнес он вслух и прикрыл наготу. Каждое движение вызывало боль и давалось с большим напряжением. Кожа, казалось, горела огнем, и он уже не мог вспомнить, когда и зачем разделся. Какое безумие – лежать голым на солнце!
– Адам в раю, – сказал он, и все сразу стало на свои места.
– Адам в раю. Сожрал яблоко, а теперь ему стыдно, – сказал он и снова натянул брюки.
И рассмеялся, когда в голову пришла мысль: Адам стесняется Евы или змеи?
– Предоставим-ка лучше эту проблему старику Вайнингеру, что скажешь? – произнес он. – Главное, что вообще есть штаны и есть что натянуть.
Он поднялся. Надувная лодка покачнулась. Он нетвердо держался на ногах, голова болела так, что казалось, вот-вот лопнет. Он тяжело дышал сквозь сжатые зубы. Жажда свирепствовала в теле. Он встал на колени и полил голову и плечи морской водой. Морская вода жгла и резала, как нож, и стягивала кожу в узел. Но тут наступила чудесная прохлада, и боль отступила. Он вздохнул с облегчением и с большим трудом заставил себя не пить морской воды. Если он будет пить эту воду, то через несколько часов ему придет конец, это он знал точно.
МОРСКАЯ ВОДА – ЭТО РАСТВОР РАЗЛИЧНЫХ СОЛЕЙ, которые придают ей горько-соленый вкус. Запах ее исходит главным образом от разлагающихся органических веществ. Основными компонентами морской соли являются: хлористый натрий (поваренная соль), приблизительно 77 процентов, хлористый магний, около 10 процентов, сульфат магния, около 5 процентов. Килограмм морской воды содержит около 35 граммов соли, и поэтому вода непригодна для питья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38