Предстоит интереснейшая работа…– Вы только послушайте себя! – воскликнула доктор Пирретти. – Вы уже вписали наши имена в научные книги и энциклопедии и поздравляете себя с этим удивительным открытием! А вы не видите, что в действительности это означает? Это же бедствие! Трагедия для рода человеческого! Это в миллион раз хуже изобретения атомной бомбы! Вы не понимаете, что мы играем роль Пандоры, открывающей свой ящик и выпускающей в мир невиданные ужасы? Подумайте, сколько страшного ежедневно, каждую секунду творится на планете. До сегодняшнего дня единственное, что находилось в безопасности, это прошлое. Вы хотите жить в мире, где прошлое всегда будет открыто для вторжения из будущего? Если мы теперь поступим неправильно, большая часть человечества будет вечно нас проклинать, и совершенно справедливо.– О чем вы? – стиснув кулаки, спросил доктор Дайер. – Вы хотите сказать, что мы не должны пытаться вернуть детей назад?Доктор Пирретти перевела взгляд на отца Кэйт и несколько смягчилась.– Нет, Эндрю. Я не это хотела сказать. Мы должны выполнить свой долг по отношению к Кэйт и Питеру. Я имею в виду, что мы обязаны исправить то, что случилось, а потом предоставить историю самой себе.Доктор Дайер закрыл лицо руками.– О боже! Почему это случилось именно с Кэйт?Возмущенные слова доктора Пирретти ошеломили двух других мужчин. Доктор Уильямсон неловко переступал с ноги на ногу. Доктор Джакоб откашлялся и сказал:– Я не сознавал, насколько серьезно вы ко всему этому относитесь, Анита.– Что ж, теперь вы знаете. Пока мы не поймем, каковы будут последствия обнародования нашей находки, никто из нас не должен рассказывать, что мы сегодня увидели. Никому. Ни полиции, ни НАСА, ни даже родителям Питера Скокка. Вы согласны, джентльмены?Все кивнули, но было видно, что доктор Джакоб испытывает какие-то сомнения. Доктор Дайер сказал:– Но ведь об этом знает Миган. А моя жена – я не могу не рассказать матери…– Нет. – Доктор Пирретти глубоко вздохнула, вынула из сумки перочинный нож и стала соскребать послание Кэйт, пока около стены не выросла кучка красноватой пыли.Они скакали на неоседланной лошади. Питер постепенно приспособился удерживаться на спине Полуночника. Поначалу он крепко уцепился за Гидеона; теперь же сидел ровно и свободно, только чуть придерживаясь за своего спутника. Он видел пролетавшие мимо пересохшие поля и ощущал каждый удар копыт Полуночника по земле. Питер никогда прежде не испытывал такой свободы. В фотоальбоме дедушки и бабушки он видел фотографию отца верхом на лошади. Если папе можно было скакать на лошади, то почему, по его словам, Питер обязательно должен был сломать себе шею? Как бы ему хотелось, чтобы мама и папа видели его сейчас.– Вы перестали бояться, мастер Питер, – заметил Гидеон. – Мне кажется, из вас получится хороший наездник. Держитесь крепче. Посмотрим, так ли силен Полуночник, как я думаю!Гидеон вонзил каблуки в бока жеребца, и тот помчался галопом в два раз быстрее, чем раньше. У Питера перехватило дыхание. Он крепче прижался к Гидеону и радостно закричал.– Все-таки кое-что вам нравится в моем времени, – крикнул Гидеон через плечо.И это правда, подумал Питер. Несколько часов тому назад он отдал бы все, только бы оказаться в пригороде своего Лондона, а сейчас, неожиданно для себя, уже не был в этом уверен.Мили через две они наткнулись на мальчика, который тянулся к ветвям вишни, стоя на спине черно-белой ломовой лошади. Он собирал последние перезревшие ягоды, которые не склевали птицы. Лошадь помахивала пыльным хвостом, отгоняя ос, круживших над гнилыми ягодами у подножия дерева.– Не думаю, что нам надо заранее себя обнаруживать, – хитро глянул на Питера Гидеон.Он соскользнул с Полуночника и бесшумно подвел коня к мальчику. Лошадь мальчика заметила коня, но продолжала рвать сладкую желтеющую траву. Питер с благоговением следил за Гидеоном, но невольно все время думал о его прошлой профессии. Не удивительно, что его не могли поймать – у него все движения кошачьи.Мальчик потянулся за двумя сладкими черными вишнями, до которых ему было трудно добраться.– Добрый вечер, молодой мастер, – очень громко сказал Гидеон. – Не правда ли, запретный плод всегда слаще?Мальчик вздрогнул и потерял опору. Гидеон поймал его и, улыбаясь, бережно поставил на траву.Мальчику было лет шесть или семь, все его чумазое лицо было измазано вишневым соком. Он кинулся бежать, но Гидеон настиг его и схватил за рубашку. Мальчику это не очень понравилось, и он ударил Гидеона по голени.– Все местные парни сделаны из такого крепкого материала? – вздрогнув, спросил удивленный Гидеон, который держал мальчишку на расстоянии вытянутой руки. Мальчишка снова ударил Гидеона.– Хватит, парень! Мне, все-таки, больно! Хочешь получить шиллинг?Мальчик перестал драться и подозрительно посмотрел на Гидеона.– А что я должен делать, сэр?– Ты нам срочно нужен, чтобы привести людей на помощь. Наша карета сломалась, переломилась передняя ось.Гидеон спросил про гигантский дуб, и мальчик сказал, что знает это место. Гидеон дал парнишке шестипенсовик, и он тут же помчался на своей ломовой лошади по направлению к Алдриджу, зажав в руке монетку.– Не медли, парень, – крикнул вслед ему Гидеон. – Тебя дожидается еще один шестипенсовик!Мальчик исчез из виду. Небо уже стало розоветь, и солнце покатилось к горизонту. Высоко в небе, так что их трудно было рассмотреть, перекликались ласточки, в поисках мошкары они внезапно падали вниз и парили на фоне ясного неба. Гидеон смотрел на них, заслонив глаза от солнца.– По крайней мере, ночью дождя не будет, – заметил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89