– На вас, – рискнул сказать Джордж, желая увидеть ее реакцию.
Он знал, что Джимми прискорбно увлечен женщиной, чей единственный интерес заключался, похоже, в безжалостном исследовании его мозга – клетка за клеткой. София просто кивнула. Ни смущения, заметил Джордж, ни сочувствия. Она не романтик.
– Это осложняет ситуацию. С враждебностью иметь дело легче, – сказала она, посмотрев через кафетерий на Пегги Сунг. Джордж состроил гримасу: Пегги умела быть занозой в заднице. – С другой стороны, влюбленность проще воспринимать снисходительно. Я ценю, что вы относитесь ко мне как к компетентному профессионалу, мистер Эдвардc. Приятно работать, когда не покровительствуют. Или заигрывают.
– Ну, я надеюсь, это не будет считаться заигрыванием, – сухо сказал Джордж, – но приглашение к обеду еще в силе. Что скажете?
После некоторых раздумий София уже решила принять приглашение, коль скоро Эдвардc его повторит. Люди часто относились враждебно к ее работе, а заодно и к ней; ее с детства не звали в гости.
– Я с радостью приду, мистер Эдварде.
– Отлично. Энн хочет встретиться с вами. Днем в воскресенье? Около двух?
– Вполне устраивает. Спасибо. У меня есть несколько вопросов насчет влияния погоды на радиоприем, если не возражаете, – сказала София, отставляя тарелку и вытаскивая ноутбук.
И они продолжили заниматься делами.
В воскресенье София поехала в Сан-Хуан, сделав поправку на интенсивное движение. Припарковаться было сложно, зато цветочный ларек она нашла быстро и купила букет для доктора Эдвардc. Как ни странно, Пуэрто-Рико Софии нравился, и она была приятно удивлена, обнаружив, насколько близки испанский и ладино. Имелись различия в произношении и расхождения в словарях, но базисные слова и грамматика были во многом идентичны. Узнав у торговца цветами, как пройти к дому Эдвардсов, она по улице-лестнице поднялась к розовому оштукатуренному зданию, на которое ей показали. Двери на железный балкон, выходивший на улицу, были открыты, и она ясно услышала женский голос:
– Джордж? Ты починил в клинике насос?
– Черт, совершенно забыл про него! – София узнала голос мистера Эдвардса. – Я займусь им. Он в моем списке.
Зазвенел смех:
– Как и мир во всем мире. Мне нужно, чтобы завтра насос работал.
София постучала. Дверь открыла Энн Эдвардс – белые волосы собраны в небрежный узел, руки по локти в муке.
– О, нет! – воскликнула она. – Не только умные мозги, но и отличный костяк. Надеюсь, у вас ужасный характер, – объявила Энн Эдварде. – Иначе я потеряю веру в справедливого Бога.
София едва ли знала, что ответить на это, но Джордж Эдвардс крикнул из кухни:
– Не позволяйте ей дурачить себя. В справедливого Бога она перестала верить, когда Кливленд продул чемпионат мира в прошлом году. Единственный раз, когда Энн молилась, – это при девятой подаче.
– И в ночь перед президентскими выборами, хотя от этого было мало проку. Бог – республиканец из Техаса, – объявила Энн, проводя Софию в гостиную. – Идите на кухню и составьте нам компанию. Обед почти готов. Цветы чудесны, дорогая, и вы тоже.
Они миновали гостиную – симпатичный кавардак из книг, акварелей, эстампов, с разномастной, но удобной на вид мебелью и очень недурным турецким ковром. Заметив, что София озирается, Энн удрученно махнула на комнату руками, испачканными мукой.
– Мы здесь всего год. Я продолжаю считать, что в этом доме нужно навести порядок, но постоянно не хватает времени. Ну, может, когда-нибудь.
– Мне очень нравится, как сейчас, – честно сказала София. – Это такое место, где можно заснуть на диване.
– Ну разве вы не великолепны! – в восторге вскричала Энн – в точности, как это нередко делал Эмилио. – Боже, София, ведь так куда приятней, чем считать это обычным бедламом!
Они вошли в кухню, присоединившись к Джорджу. Тот направил Софию к тому, что Энн назвала Стулом Надоеды, и вручил стакан вина, которое она пила маленькими глотками, пока Джордж резал овощи для салата, а Энн занималась мучным блюдом.
– Джордж выполняет всю работу, связанную с ножами, – пояснила она. – Я не могу позволить себе порезаться. Слишком велик риск инфекции. В пункте скорой помощи или в клинике я одеваюсь, точно астронавт, но кисти лучше сохранять невредимыми… Это печенье не кажется вам знакомым?
– Ну да. Моя мать часто такое делала, – сказала София, слегка ошеломленная воспоминанием о сластях с запеченной корочкой из взбитых белков с сахаром.
– Значит, я угадала, – промурлыкала Энн.
Меню состояло из легких блюд, и, подбирая их, Энн получила удовольствие. Сефардская кухня была в своей основе средиземноморской – изощренная, с упором на овощи и соусы. Энн нашла рецепт для pandericas, «хлеба богатой госпожи», которым сефарды лакомились на еврейский Новый год и по другим праздникам. А на десерт – персиковые тосты и печенье.
– Потом скажете, хорош ли этот рецепт. Я взяла его из книги.
После обеда они перебрались в гостиную, прихватив чашки с турецким кофе, и разговор переключился на музыку. Джордж заметил, что София поглядывает на старое пианино у стены.
– Им редко пользуются, – сказал он. – Оно осталось тут от прежнего жильца. Мы собирались его отдать, но затем выяснилось, что Джимми умеет играть, поэтому на прошлой неделе мы настроили эту штуковину.
– София, а вы играете? – спросила Энн. Вопрос был простой. Но девушка ответила не сразу.
– Моя мать была учителем музыки, поэтому я, конечно, получала уроки, когда была маленькой, – наконец сказала София. – Не помню, когда сидела за пианино в последний раз.
Но она помнила. Был день, и комнату освещали косые солнечные лучи, врываясь в окно, а ее мать кивала, комментировала и садилась к инструменту, чтобы показать какую-нибудь фразу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162