Как там говорил Владыка Мертвых? «До рассвета есть время»?
Значит, удержать мост до рассвета… А если обрушить? Игорь подошел поближе. Опоры были, увы, каменными. Саблей не возьмешь. Игорь взошел на мост. Камень. Литой камень – ни единого стыка или шва.
– Ну тут без вариантов, – уныло сказал он, садясь на корточки и глядя на мост. – На совесть. Так, скажем, на бесконечные века, – крякнул он. – Значит, будем драться так. Без военных хитростей.
Он остановился на мосту и стал смотреть туда, откуда приближалась туча пепла. И странное ощущение охватило его, похожее на щекотную дрожь перехода. И еще странно двоилась перспектива – казалось, будто мост не кончался на другом берегу. Игорь почти видел, как на Андреевых картинах, многомерные перспективы, слабые, призрачные, пересекающиеся. Он быстро обернулся. И сзади творилось то же самое. Друг на друга накладывались, переплетались, дрожали и шевелились различные слои Москвы. Игорь закусил губу. Надо смотреть вперед.
«А ведь он, подлец, явится не один. Шансов-то у меня никаких… Владыка Мертвых в проигрыше не останется – получит меня со всеми потрохами в любом случае…»
Анастасия. Катя.
«Да нет, черт возьми, я все равно буду драться. На мосту можно, можно задержать хоть целую армию. Но не в одиночку… Блин. Иван – Коровий сын тогда рукавицей кидался, а куда, и в кого, и чем я кидаться буду?»
Он поднес руку к горлу, чтобы чуть ослабить вдруг ставший тесным ворот. Ойкнул, уколовшись о фибулу. Инглоров листочек.
– Ну вот, – нервно хмыкнул Игорь. – Первая кровь. – Сунул кончик пальца в рот.
Грохочущее облако подползло ближе, в нем различались какие-то шипы, бугры, тускло поблескивали не то чешуи, не то щиты…
– Ах, поранился, злосчастный, – послышался сзади насмешливый голос. Игорь резко обернулся. Инглор улыбался во весь рот, показывая островатые для человека зубы. За ним маячило еще десятка два Стражей.
– Ты откуда взялся?
Инглор показал на фибулу:
– Ты звал.
«Стреляли», – так и вертелось на языке у Игоря.
– Так быстро?
– Я Страж и знаю переходы. Игорь вздохнул и рассмеялся:
– Очень вовремя. Николаша никогда не любил проигрывать – видишь, сколько с ним идет… всякого?
– Вижу, – просто ответил Инглор. – Бой за Город будет везде. Здесь твой Эйдолон, там, – он неопределенно дернул головой, – другие.
«И везде один Враг», – подумал Игорь. Судя по тому, как на мгновение сошлись брови Инглора, он подумал о том же.
– Ничего. Рог уже разбудил Артура, и Галахад с воинством Грааля выступил. Каменные богатыри в степи проснулись. Гэсэр воздел бунчук. Везде будет битва. У каждого своя. Ничего, выстоим.
– Ты уверен? – усомнился Игорь, глядя на облако, в котором уже ясно было видно железное войско, во главе которого передвигалась жуткая тварь с оловянными глазами – вся в железных шипах. Эйдолонище Поганое.
– Вот этот – мой, – указал на него Игорь. – Сойдетесь в бою – не убивай.
Инглор усмехнулся, забросив прядь волос за острое ухо.
– Постараюсь.
Его лучники уже рассыпались по набережной у моста, готовясь отстреливать нечисть. Наконечники стрел чуть заметно светились голубым. Дай бог…
Порыв раскаленного душного ветра ударил в лицо. Запах горячего железа. Крики.
– Ну пора.
Здесь над городом вставала алая заря новой прекрасной жизни. Она постоянно стояла над этим городом, но ни разу еще над ним так и не поднялось солнце. Время здесь было всегда только одно – наступала новая заря. Присмотревшись, Андрей понял, что небо больше всего напоминало задник декорации для какого-нибудь помпезного спектакля годов тридцатых – пятидесятых.
Оно действительно было ненастоящим. У Андрея мороз прошел по коже.
Город был неузнаваем – только какие-то точки, участочки его оставались прежними, знакомыми. Город, подвергнутый Генеральной Реконструкции, – он видел в свое время на выставках эти планы неоднократно. Город, полный статуй с властно указующими перстами, с торжественными отрешенно-мудрыми улыбками древних богов или с сурово нахмуренными бровями, сжатыми кулаками, выдвинутыми челюстями. Они высматривали всевидящим карающим оком тайных и явных врагов. Статуи, которые некогда были и в его Москве, которые стояли там и поныне и которые могли бы там стоять, свершись Генеральная Реконструкция. Он узнавал их, и волосы шевелились у него на голове. Статуи были везде – от мальчиков-пионеров и девушек-спортсменок до разнокалиберных клонов вождей и героев. Город был оккупирован бронзовым и чугунным воинством.
И над всем царила огромная Вавилонская Башня Дворца Советов, на вершине которого стоял Вождь, и ничто не могло укрыться от взора его.
Андрей отпрянул от окна, боясь, что их увидят.
Академик медленно приблизился к витрине.
– Мое пальто, – прошептал он. Наклонился, чтобы посмотреть на следы от пуль. – Не видно, – прошептал он. – Заштопали? Зачем?
Лидия Васильевна стояла, крепко держа дочерей за руки, словно боялась, что они сейчас набедокурят. Она не двигалась с места.
– Возьми документ! – почти истерически приказала она. – Мне страшно здесь. Очень страшно. Давай скорее заберем его и уйдем.
– Да, Лидочка, да. Ты права.
Академик протянул руку к витрине, и она, на удивление, открылась сама. Он постоял в нерешительности.
– Это же все из моего кабинета, – прошептал он. – Так хочется потрогать…
– Нет! – Лидия Васильевна отпустила дочерей и чуть ли не подбежала к нему.
– Да нет, я не трону, – кротко ответил академик и взял какие-то пожелтевшие бланки с выцветшими печатями. На одной еще видно было слово «секретно». – Вот она, моя проклятая подпись.
– Что это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151