То есть он был тот же самый, что и всегда, только не желтый, а розовый. И тут Игорь почему-то страшно испугался и бросился бегом к своему дому – а вдруг он тоже изменился? А вдруг там уже живет другой какой-нибудь Игорь Кременников, а не он? Но родной дом был на месте, и тот дом, который он в страхе пробежал, был теперь прежний, желтый, и ощущение неправильности исчезло. Он стоял с недоеденной булкой перед домом, и сердце от страха трепыхалось где-то в горле. Игорь помотал головой, отгоняя воспоминания.
Постояв еще несколько секунд, он спросил охранника:
– Извините, это что за магазин?
Тот посмотрел на Игоря, как на чокнутого, и снисходительно процедил:
– «Глобал ЮэсЭй». Читать не умеешь, что ли?
У Игоря закружилась голова. «Глобал» действительно был тут несколько лет назад. Но, черт!..
– Какое сегодня число?
Охранник еще подозрительнее воззрился на Игоря и сунул ему под нос часы. Дата была сегодняшняя.
Игорь как ошпаренный выскочил из магазина, на мгновение ощутив спиной противный холодок. Выдохнул. Посмотрел на вывеску. Вывеска продуктовая… Он выдохнул и, решившись, снова вошел. Нет, все нормально. Еда. Холодок по спине на сей раз не полз. Зато Игоря потряхивало внутри.
День еще не кончился, отнюдь не кончился. Может, Игорь стал со страху повнимательнее, но сегодня глаз четко выхватывал в стеклах вагона метро лишние отражения. А когда шел под фонарями домой от «Маяковской», за ним тянулись несколько теней. Понятно, что штуки две были собственные, они соответственным образом удлинялись и укорачивались под фонарями, но еще две не менялись никак. И очертания у них были не Игоревы. И двигались они как-то самостоятельно. И тащить их домой Игорю вовсе не хотелось, но, как от них отвязаться, он понятия не имел. Наверное, он еще долго мучился бы сомнениями, если бы из дворов вдруг не вылез здоровенный черный ньюф и не облаял тени. Одна резко скукожилась, стеклась в точку и исчезла. Вторая сократилась, как пиявка, но не исчезла. Откуда-то послышался свист и хриплый зов:
– Армагеддоша-а-а-а!
Пес исчез. Тень поколебалась немного, и снова выросла. Игорь разозлился:
– Тттвою мать, отвяжись, на хрен!
Тень беззвучно ахнула, отцепилась и уползла. А Игорь, оглядываясь, побежал домой. Вилька у порога аккуратно обошел ноги хозяина, словно замыкая магический круг, потерся и заурчал. Игорь выдохнул.
Теперь его постоянно преследовало ощущение чужого взгляда. В каких-то местах города оно исчезало, где-то слабело почти до нуля. Может, так было всегда, просто Игорь не замечал, или вдруг он начал почему-то привлекать внимание этих теней и отражений. Это было не привычно ненормально, а ненормально ненормально. Он не мог к этому привыкнуть. Он не знал, что делать.
Он боялся, что сойдет с ума.
И тогда появилась эта женщина.
Игорь в тот день был по делам своей конторы на «Красном Октябре». День был ветреный, серый и слякотный. Она вышла откуда-то из проулка между Домом на набережной и стеной подворья дьяка Кириллова, где, по легенде, была могила Малюты Скуратова. Игорь никогда не любил это место. Инстинктивно не любил. В свое время даже специально пришел сюда, чтобы прогнать это ощущение – почему-то это было важно. Постоял в пустом дворе, негостеприимном, продуваемом всеми ветрами. У Игоря воображение всегда было хорошим, и он никак не мог отделаться от впечатления, что где-то на грани видимости – лужа крови. Мать рассказывала о какой-то знакомой своих родителей, у которой мужа забрали в 37-м году как раз из этого дома, и что эта женщина после бросилась в колодец этого двора и разбилась насмерть. И лежала в луже крови, которую потом засыпали песком…
Игорю всегда казалось, что эта лужа крови до сих пор там.
И когда он увидел эту женщину, он не сразу понял, что это не кровь.
В красном пальто она казалась ярким мазком цвета на уныло-слякотном полотне промозглого дня. Игорь вздрогнул от жутковатого сочетания цвета и места – она явилась кровавым пятном из проулка между страшным домом и могилой Малюты.
Она не прикрывалась обвислым и мокрым грибом зонта, как все прочие. Она шла ровным упругим шагом, не чувствуя ни сырости, ни холода, словно отделенная от этого серого зябкого мира незримой сферой. Игорь узнал ее, хотя увидел со спины. Он обогнал ее и остановился, а она шла прямо на него, словно не видела.
Она была зловеще красива.
Волосы ее сейчас были черны и пострижены под каре. Или это был парик? От черноты волос лицо казалось неестественно бледным, тоже ярким среди серости, но неприятно ярким, как и красная помада на губах.
«А где Катя»? Почему-то Игорю было трудно представить ее без дочки. Но девочки с ней сегодня не было… Он шагнул навстречу.
– Эвтаназия? – Игорь не понимал, почему назвал ее так. Но это имя само сорвалось с языка. Ну не была она сейчас Анастасия.
Женщина на мгновение сбилась с размеренного торжественного шага, остановилась и обратила взгляд на Игоря. Она словно и не узнавала его. В общем, понятно – всего раз виделись.
– Эвтаназия, – повторила она и неуверенно улыбнулась. Темный непонятный взгляд вонзился в Игоря. Он даже вздрогнул от его силы. Казалось, что что-то пытается выбраться наружу из черной, затянутой прозрачным льдом полыньи.
– Вы не узнаете меня? Я Игорь, вы ко мне зимой кота приносили!
– Игорь.
– Ну да, Игорь!
– Игорь! – послушно просияла она.
– Конечно! А где ваша девочка?
– Девочка?
– Катя, она, наверное, дома, с бабушкой?
– Катя дома.
Эвтаназия по-прежнему смотрела на Игоря. Лицо ее стало знакомее.
– Я так рад! Слушайте, давайте пойдем куда-нибудь? Холодно же!
Эвтаназия, похоже, холода вовсе не ощущала, но кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151