ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Знала бы она, от кого он недавно бегал… И кого он ждет каждый день и час… После этого удивляться дракончикам – ха!
– Не удивился, твоя правда.
Она внимательно посмотрела на него. На зеркало, перед которым стояла в декоративной бутылке неувядающая роза. На ониксовый кубок. Обвела взглядом наброски и рисунки на стенах, начатую картину на мольберте – сияние в центре, неясный очерк чаши, несколько смутных лиц и рук, озаренных светом, темные драпировки и едва намеченные одежды.
– Знаешь, я буду говорить прямо…
Андрей улыбнулся – он помнил эту фразу, фразу Катрин-кидающейся-на-баррикады.
– Недавно одна моя подруга купила твою картину. Там… накладывающиеся перекрестки. – Она с досадой щелкнула пальцами. – Забыла название места, вечно я в этих переулках плутаю…
– Я понял.
– Знаешь, оно правда такое. Там они все сходятся, и можно попасть из одного в другой… Я путано говорю, да? – Она посмотрела на него, и Андрей осознал, что глаза у нее не зеленовато-карие, а яркой изумрудной зелени. – Но дело не в этом. Дело в том, что ты то ли видишь, то ли угадываешь места таких переходов. И вообще видишь, а не просто смотришь. Другие твои картины из той серии скупил человек из черного лимузина…
– Я знаю, что это за лимузин, можно не объяснять.
– В общем… Я хочу сказать – будь осторожен, ладно? Я дам тебе один телефон, звони, если что…
Она заозиралась в поисках бумаги и ручки.
– Это случайно не тот телефон, который «где зигзаг?» – спросил Андрей, еле сдерживая улыбку.
– А ты откуда знаешь?
– А я тут гулял недавно по городу с одним мужичком. Невидный такой, с черным псом. Я его Похмелеоном зову.
Кэт рассмеялась:
– Так это ты его обозвал, да? Он теперь так сам себя называет, и вообще прозвище прилипло.
– Я нечаянно…
– Ничего, ему идет. Он такой… похожий на это слово. Ну я пойду.
Она собрала свою разомлевшую живность, сделала знак коту. Уже в дверях обернулась:
– Я знаю, что у тебя по самбо какой-то пояс…
– Пояс – в карате. В самбо разряды. Но я сейчас ушу занимаюсь.
– Понятно. Но ты берегись, ладно? Ты и тогда без башни был, и сейчас…
– Без башни… – с отсутствующим видом произнес Андрей. – А что это за башня такая, а?
Кэт вздохнула:
– Башня вроде Вавилонской. До небес. А внутри поселится Эйдолон.
– Кать, вы что, в «Хексена» всей компанией на досуге режетесь?
Кэт захлопала глазами, ящерка на малахитовой подвеске быстро-быстро замигала.
– Игра такая есть, компьютерная. В ней главный гад называется Эйдолон и имеет вид ящера. Сидит на троне.
– Слу-ушай… – радостно сказала Кэт. – Эйдолон в виде ящера… чудесно! Он ведь «эйдолон» от греческого «эйдос», образ, как «идол»… Идолище.
– Ты чему так радуешься?
– Ну как же! Это же архетип, понимаешь? В конце концов герой сражается с Кощеем или с идолищем, с Эйдолоном или ящером. Оно не новое, значит, его уже побеждали, понимаешь?
От избытка чувств Кэт мазнула Андрея губами по щеке.
– Спасибо. С нами Бог и два милиционера! Удачи!
И ссыпалась вниз по лестнице наперегонки с котом.
Насчет милиционеров Андрей не понял, и фраза засела в голове, как гвоздь в стене. Ночь он промаялся, ему снился то последний этап «Хексена» с побоищем во дворце ящера-Эйдолона, то оставшийся от ящера скелет, вросший в землю на поляне в Нескучном саду, то нагло жрущий шоколадку серебряный дракончик. С утра пришлось тащиться на работу, а по пути домой Андрей неожиданно для себя зашел в первую попавшуюся церковь. Служба то ли закончилась, то ли еще не начиналась, В храме было темновато и душно, но прохладнее, чем снаружи. Как себя вести в церкви, Андрей не знал. Стоял и разглядывал иконостас, роспись, отдельные иконы на стенах. Одна, в монашеском черном, с книгой в руке, показалась похожа на тетю Полю. Только тетя Поля никогда не была такой строгой. Виновато оглядываясь на икону, Андрей купил свечку и пошел ее ставить. Нахмуренная бабка, увидев его колебания, спросила ворчливо:
– За здравие ставишь?
– За упокой.
– Сюда давай. Вот от этой подожжи, сюда вставляй. Да перекрестись, неуч! – Бабка перекрестилась сама, подавая пример. – И помолись за… Да ты за кого ставишь?
– За тетку. То есть она отцу тетка. Тетя Поля, Полина Петровна.
– За рабу Божию Прасковью, значит. Усопшую в бозе.
Не дожидаясь благодарности, бабка засеменила в другую часть церкви. Андрей остался в растерянности – молиться он не умел, даже не знал, как это делается. Крутились в голове обрывки: «Отче наш, иже еси на небеси…» Или «сущий на небеси»?
И тут он увидел невероятно колоритного парня – чистый байкер, при всех своих заклепках, под короткой кожаной курткой черная футболка с оттиском «Blind Guardian». Парень стоял на коленях перед иконой Богоматери и молился. Ну просто по Пушкину: «Жил на свете рыцарь бедный…» Вот с такого надо писать Лоэнгрина, рыцаря Грааля…
– Спасибо, Господи, – шепнул Андрей и быстро пошел прочь.
Интермедия
МИСТЕРИЯ
Я бреду огромным лабиринтом. У лабиринта нет ни конца, ни начала. Никто еще не проходил его весь. Здесь можно бродить всю жизнь – и так и не обрести выхода. Стремящийся куда-то – не найдет дороги. Сворачиваешь за угол, проходишь немного, возвращаешься – все иное. И не можешь узнать, был ты здесь или не был. Лабиринт подобен Гераклитовой реке: покинув раз какое-то место, не найдешь его вторично. Люди торопятся мимо, торопятся мне навстречу, страшатся заблудиться в бесконечной путанице переходов. Я же никуда не стремлюсь, никуда не спешу и потому знаю, что путь мой предуказан, хотя и недоступен познанию, и я обрету выход, когда придет мой час.
Восточные божки с непроницаемыми ликами улыбаются мне ласково, ведут любезные речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
– Не удивился, твоя правда.
Она внимательно посмотрела на него. На зеркало, перед которым стояла в декоративной бутылке неувядающая роза. На ониксовый кубок. Обвела взглядом наброски и рисунки на стенах, начатую картину на мольберте – сияние в центре, неясный очерк чаши, несколько смутных лиц и рук, озаренных светом, темные драпировки и едва намеченные одежды.
– Знаешь, я буду говорить прямо…
Андрей улыбнулся – он помнил эту фразу, фразу Катрин-кидающейся-на-баррикады.
– Недавно одна моя подруга купила твою картину. Там… накладывающиеся перекрестки. – Она с досадой щелкнула пальцами. – Забыла название места, вечно я в этих переулках плутаю…
– Я понял.
– Знаешь, оно правда такое. Там они все сходятся, и можно попасть из одного в другой… Я путано говорю, да? – Она посмотрела на него, и Андрей осознал, что глаза у нее не зеленовато-карие, а яркой изумрудной зелени. – Но дело не в этом. Дело в том, что ты то ли видишь, то ли угадываешь места таких переходов. И вообще видишь, а не просто смотришь. Другие твои картины из той серии скупил человек из черного лимузина…
– Я знаю, что это за лимузин, можно не объяснять.
– В общем… Я хочу сказать – будь осторожен, ладно? Я дам тебе один телефон, звони, если что…
Она заозиралась в поисках бумаги и ручки.
– Это случайно не тот телефон, который «где зигзаг?» – спросил Андрей, еле сдерживая улыбку.
– А ты откуда знаешь?
– А я тут гулял недавно по городу с одним мужичком. Невидный такой, с черным псом. Я его Похмелеоном зову.
Кэт рассмеялась:
– Так это ты его обозвал, да? Он теперь так сам себя называет, и вообще прозвище прилипло.
– Я нечаянно…
– Ничего, ему идет. Он такой… похожий на это слово. Ну я пойду.
Она собрала свою разомлевшую живность, сделала знак коту. Уже в дверях обернулась:
– Я знаю, что у тебя по самбо какой-то пояс…
– Пояс – в карате. В самбо разряды. Но я сейчас ушу занимаюсь.
– Понятно. Но ты берегись, ладно? Ты и тогда без башни был, и сейчас…
– Без башни… – с отсутствующим видом произнес Андрей. – А что это за башня такая, а?
Кэт вздохнула:
– Башня вроде Вавилонской. До небес. А внутри поселится Эйдолон.
– Кать, вы что, в «Хексена» всей компанией на досуге режетесь?
Кэт захлопала глазами, ящерка на малахитовой подвеске быстро-быстро замигала.
– Игра такая есть, компьютерная. В ней главный гад называется Эйдолон и имеет вид ящера. Сидит на троне.
– Слу-ушай… – радостно сказала Кэт. – Эйдолон в виде ящера… чудесно! Он ведь «эйдолон» от греческого «эйдос», образ, как «идол»… Идолище.
– Ты чему так радуешься?
– Ну как же! Это же архетип, понимаешь? В конце концов герой сражается с Кощеем или с идолищем, с Эйдолоном или ящером. Оно не новое, значит, его уже побеждали, понимаешь?
От избытка чувств Кэт мазнула Андрея губами по щеке.
– Спасибо. С нами Бог и два милиционера! Удачи!
И ссыпалась вниз по лестнице наперегонки с котом.
Насчет милиционеров Андрей не понял, и фраза засела в голове, как гвоздь в стене. Ночь он промаялся, ему снился то последний этап «Хексена» с побоищем во дворце ящера-Эйдолона, то оставшийся от ящера скелет, вросший в землю на поляне в Нескучном саду, то нагло жрущий шоколадку серебряный дракончик. С утра пришлось тащиться на работу, а по пути домой Андрей неожиданно для себя зашел в первую попавшуюся церковь. Служба то ли закончилась, то ли еще не начиналась, В храме было темновато и душно, но прохладнее, чем снаружи. Как себя вести в церкви, Андрей не знал. Стоял и разглядывал иконостас, роспись, отдельные иконы на стенах. Одна, в монашеском черном, с книгой в руке, показалась похожа на тетю Полю. Только тетя Поля никогда не была такой строгой. Виновато оглядываясь на икону, Андрей купил свечку и пошел ее ставить. Нахмуренная бабка, увидев его колебания, спросила ворчливо:
– За здравие ставишь?
– За упокой.
– Сюда давай. Вот от этой подожжи, сюда вставляй. Да перекрестись, неуч! – Бабка перекрестилась сама, подавая пример. – И помолись за… Да ты за кого ставишь?
– За тетку. То есть она отцу тетка. Тетя Поля, Полина Петровна.
– За рабу Божию Прасковью, значит. Усопшую в бозе.
Не дожидаясь благодарности, бабка засеменила в другую часть церкви. Андрей остался в растерянности – молиться он не умел, даже не знал, как это делается. Крутились в голове обрывки: «Отче наш, иже еси на небеси…» Или «сущий на небеси»?
И тут он увидел невероятно колоритного парня – чистый байкер, при всех своих заклепках, под короткой кожаной курткой черная футболка с оттиском «Blind Guardian». Парень стоял на коленях перед иконой Богоматери и молился. Ну просто по Пушкину: «Жил на свете рыцарь бедный…» Вот с такого надо писать Лоэнгрина, рыцаря Грааля…
– Спасибо, Господи, – шепнул Андрей и быстро пошел прочь.
Интермедия
МИСТЕРИЯ
Я бреду огромным лабиринтом. У лабиринта нет ни конца, ни начала. Никто еще не проходил его весь. Здесь можно бродить всю жизнь – и так и не обрести выхода. Стремящийся куда-то – не найдет дороги. Сворачиваешь за угол, проходишь немного, возвращаешься – все иное. И не можешь узнать, был ты здесь или не был. Лабиринт подобен Гераклитовой реке: покинув раз какое-то место, не найдешь его вторично. Люди торопятся мимо, торопятся мне навстречу, страшатся заблудиться в бесконечной путанице переходов. Я же никуда не стремлюсь, никуда не спешу и потому знаю, что путь мой предуказан, хотя и недоступен познанию, и я обрету выход, когда придет мой час.
Восточные божки с непроницаемыми ликами улыбаются мне ласково, ведут любезные речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151