– Ее пуповина больше никогда вас не соединит в одно целое.
Его слова повергли девушку в состояние шока. А он внезапно подумал о том, как забавно все-таки устроена жизнь. И до чего наивна и невинна эта девушка, если, лежа с ним в одной постели, возмущается его словам.
– Ее трагедия не имеет ничего общего с твоими заботами, – мягко сказал он, – ей пришлось похоронить своих сыновей, но она не потеряла тебя.
Итак, выходит, он знает и о ее братьях. Насколько, оказывается, изощрены его шпионы!
– Вам не следовало бы напоминать мне о таком горе, месье!
– Большой беды в этом нет, Лаура, если только ты не позволишь своим воспоминаниям о прошлых невзгодах разрушить твое настоящее.
– Как это делаешь ты, – ответила девушка, бросая ему вызов.
На лице Доминика появилось выражение боли.
– Очень трудно забыть войну и… кое-что другое.
– Поэтому, ты и решил взять на себя роль развеселого шута, – в ее голосе появилось нетерпение, однако, глаза продолжали оставаться обиженными. – И ты болтаешься по Новому Орлеану, строя из себя сильно могучего героя, который спасает всех от происков англичан, а некоторых еще и от соседских сплетен.
Доминик прикоснулся пальцем к щеке Лауры и вытер с нее слезу.
– Если бы я мог защитить тебя, Лаура, я все бы сделал для этого.
– Ну, кто же ты тогда? – прошептала она, чувствуя, что попадает под влияние его колдовских глаз. – Кто ты такой, Доминик Юкс?
Низким, тихим голосом, который, однако, пронзил ее до самого сердца, мужчина ответил:
– Я человек, который тебя любит.
– Ты не должен так жестоко шутить со мной.
– Я никогда не буду шутить по такому поводу или насмехаться над тобой, Огонек.
– Я уже достаточно наслушалась этого.
– Я всю жизнь искал тебя, – добавил он низким напряженным голосом.
– Это только слова и ничего больше.
– Лаура! Я терпеть не могу всякие сентиментальности, я никогда ничего подобного не говорил, не думал и никогда прежде не чувствовал ничего такого. Когда я увидел тебя плачущей, там, на французском рынке, я уже говорил тебе, что иногда наступает такое время, когда мужчина готов отдать все, чем владеет, за одну драгоценную жемчужину. Это время пришло, Лаура. Ты пришла! Я, наконец, нашел тебя.
– Ну, и что вы теперь со мной сделаете, месье, после того, как нашли меня?
– Я на тебе женюсь…
Когда-то, много лет тому назад, Лаура стояла на пристани и на одном из пароходов, стоявших рядом с причалом, взорвался котел. Ее тогда сбило с ног волной, и она несколько дней лежала с контузией. Услышав предложение Доминика, девушка испытала чувство очень близкое к своему тогдашнему состоянию. Спустя целую вечность, ей, наконец, удалось вымолвить.
– Я еще не думала об этом.
– Значит, придется подумать.
– Я даже не знаю, что сказать…
– Тогда скажи «да».
– Невозможно.
– Но почему? Я люблю тебя и, думаю, что ты меня тоже любишь.
– Я никогда об этом не говорила.
– Твои глаза сейчас говорят об этом. – Лаура отвела взгляд, а мужчина, слегка улыбнувшись, добавил: – Ты и Денди Леггинс – два сапога пара.
– Денди Леггинс? О ком это ты говоришь?
– Да о том петухе, на которого я тебе советовал поставить.
– Ого, выходит я тебе теперь напоминаю петуха, да? Большое тебе спасибо!
– Да нет, ну что ты, ты значительно симпатичнее.
– Еще раз спасибо. – Она чуть не фыркнула, на секунду представив себя с перьями на ногах и красным гребешком на голове. – Надеюсь, у меня будет теплый курятник?
– Ну конечно нет, – улыбнулся Доминик. Он тихонько провел по ее щеке кончиком пальца, и девушка от этой нехитрой ласки вся задрожала. – Я построю тебе замок, моя сказочная мадемуазель, из жемчугов и аметиста, мрамора и алмазов. Я куплю тебе золотую карету и запрягу в нее четверку серебряных драконов, подкованных рубиновыми подковами и укутаю в китайские шелка.
– Ты сошел с ума и бредишь, – Лаура оттолкнула его руку.
– Я не сошел с ума, мой прекрасный Огонек. – Его пальцы вновь вернулись на ее лицо. В эту минуту она и правда напоминала жемчужину, таящуюся в мягком полумраке этой комнаты. – Впрочем, нет, наверное, я действительно в бреду, потому что ты, моя удивительная иллюзия, слишком прекрасна, чтобы быть реальностью.
– Я такая же реальная, как и Денди Леггинс, – сказала она, – не мог бы ты отпустить мои волосы?
Доминик приподнял плечо, освобождая ее.
– Отец Дюбуа считает, что мне надо идти в монастырь. – С этими словами Лаура села и оперлась локтями на свои колени, положив подбородок на ладони. Полог кровати коснулся ее лица, но она казалось даже не заметила этого. Весь мир снаружи, казалось, исчез, и за границами их полога не осталось ничего.
– Я право, не знаю, ничего не знаю.
Мужчина привлек ее назад.
– Что говорит тебе твое сердце, Лаура?
А что оно действительно говорит ей? Как можно назвать то чувство, которое она испытывала к этому человеку? Означало ли ее влечение что-то такое, что привело бы их обоих к алтарю?
– Ты любишь детей? – спросила Лаура, не глядя в его сторону.
Последовала короткая пауза, затем он ответил:
– Очень, у меня семь братьев и сестер.
Она изумленно приподнялась на локте и посмотрела на мужчину.
– И все живы?
Доминик печально улыбнулся, прикоснулся к ее волосам и ответил:
– Нет, не все.
– О, прости, пожалуйста.
– И ты меня прости, за то, что я вспомнил о твоих братьях. У них была желтая лихорадка?
– Да, папа тоже ею болел, но он не умер.
– И твоя мать ухаживала за вами всеми.
Девушка устало закрыла глаза.
– Ты не прекратишь о ней разговаривать, правда?
– Ну, во всяком случае, еще немного придется потерпеть, Лаура. Ненавидеть одного из родителей – ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103