«Кто такой Хьюго?» – спросила у нее я. «Конечно, мой муж. Разве ты этого не знаешь?» «Откуда мне знать, ведь ты мне ничего не рассказываешь», – сказала я. И тут она назвала мне адрес в Нью-Йорке. Я спросила мать-настоятельницу, что делать, и она разрешила мне написать этому Хьюго, хотя Пола к тому времени снова возвратилась в свой страшный призрачный мир, в который никому из нас не было доступа. Я надеялась, что встреча с мужем поможет ей, но сейчас, глядя в прошлое, я не думаю, что это оказало бы на нее какое-нибудь влияние. Но он все равно не приехал. Вместо него приехала леди – очень красивая леди. Она заплакала, увидев Полу. Это была ее сестра. А Пола просто сидела, уставившись в пространство пустым взглядом. Она даже не захотела поговорить с сестрой. Я спросила леди, что нам делать с Полой. Она ответила, что мы должны оставить Полу у себя, потому что здесь она в безопасности. Она обещала прислать денег И вправду, сделала щедрое пожертвование И с тех пор мы ничего о ней не слышали. Это все, что я могу рассказать.
Гарриет сидела, не двигаясь, и, сжав руки, сложенные на коленях, внимательно слушала перевод сестры Анны. Значит, все было так, как рассказывала Салли. Но все равно было еще немало вопросов, оставшихся без ответа.
– Отчего она умерла? – спросила Гарриет.
– От воспаления легких. Хотя в ее состоянии она могла умереть от любого пустяка. Однажды она ушла гулять, а в тот день было холодно, дул сильный ветер, как это часто здесь бывает, и шел дождь. К тому времени, как мы нашли ее, она насквозь промокла и простудилась. Она умерла неделю спустя, и мы считали, что ей повезло, потому что по крайней мере ее бессмертная душа была спасена.
– Что вы имеете в виду? – спросила Гарриет, у которой пересохло в горле.
– Она столько раз пыталась покончить с собой, бедняжка. Если бы ей это удалось, – о, лишить себя жизни – это смертный грех. Да, я думаю, Господь сжалился над ней, позволив сбежать под дождь. Он видел, что она уже настрадалась, и положил конец ее мучениям.
Когда монахиня говорила, в ее голосе чувствовалась грусть, словно она ожидала, что Господь и ее тоже призовет к себе.
– Это все? – бодрым голосом спросила сестра Анна, – Больше вам нечего рассказать?
Старая монахиня покачала головой, на ее морщинистом лице появилось задумчивое выражение.
– Ну и ну, – тихо произнесла она. – Никогда не думала, что когда-нибудь увижу здесь ребеночка моей дорогой Полы.
– Не такой уж она ребеночек, – здраво заметила сестра Анна. – Дочери Полы было четыре года, когда исчезла ее мать.
– Четыре года? – старуха озадаченно посмотрела на нее и губы ее задвигались, пока она соображала. – Так вы не?
– Не кто? – помогла ей сестра Анна.
– Не наш ребеночек? Не наша маленькая девочка?
«Она заговаривается, – подумала Гарриет. – Она путает события». Но сестра Анна мягко, но настойчиво продолжала выспрашивать:
– Какой ребеночек? О чем ты говоришь Мария?
– Ребеночек! – настойчиво повторила Мария-Тереза. – Ребеночек, который родился здесь, в нашей больнице. Разве я не сказала об этом? Когда Пола к нам поступила, она была беременна. Мы сначала не знали, потому что срок был еще слишком мал. Но когда ее живот начал округляться, мы уже знали наверняка. И она знала, я уверена, что знала, хотя притворялась, что не знает. Казалось, она ненавидела свою беременность. Каждый раз, когда она видела свое отражение в зеркале, ее состояние ухудшалось. Она начинала визжать и плакать, пытаясь вцепиться себе в живот. Я очень за нее боялась. Я надеялась, что когда появится на свет крошечное существо, ей, возможно, станет лучше. Но лучше ей так и не стало.
Ногти Гарриет впились в ладони, оставив на них полукружия; она чувствовала, как у нее в ушах шумит кровь. Этого не может быть! Однако какие у нее основания считать, что эта женщина ошибается? Ведь она хорошо помнила все остальное и даже, как сказала сестра Анна, возможно, еще отчетливее, чем события вчерашнего дня. Но ребенок?..
– Что случилось с ребенком? – спросила она и сама не узнала своего голоса, который звенел от напряжения.
– Это была маленькая девочка. Вот почему я подумала…
– Но что с ней стало?
– Салли, сестра Полы, забрала ее с собой. Потом ее кто-то удочерил. Мы больше никогда ее не видели…
– А Пола не возражала?
– О нет. Она знать не хотела своего ребенка. Однажды я попыталась дать ей ребенка в руки. Но она закричала: «Убери, я его ненавижу! Я не хочу его видеть… никогда!» А ведь это было как раз в один из моментов просветления ее разума. «Ты не должна так делать, – сказала я ей – Твой ребенок нуждается в тебе» Но она закричала. «Нет! Это не мой ребенок, я его не хотела! Он знал, что я его не хочу, но вынудил меня. Я его ненавижу – и ненавижу ребенка! Убери, не то я его убью» Так что сами видите, ничего нельзя было сделать.
– Она Не называла «его» имени?
– Нет, никаких имен. Я предполагаю, что это был Хьюго, который так и не приехал. Может быть, это из-за него она была в таком состоянии? Если это так, то нет ему моего прощения. О, я знаю, я должна быть милосердной и должна любить все без исключения творения. Божьи, но я старуха, я слаба, и есть вещи, которые я не могу простить. Чтобы такую красивую девушку довел до потери рассудка какой-то мужчина…
– Успокойся, Мария, не расстраивай себя, – сестра Анна положила руку на костлявое плечо старухи. – Все это было так давно.
– Разве? А мне кажется, что это было вчера. Ты ведь знаешь, прошлое всегда со мной. И она со мной. – Старая монахиня взглянула на Гарриет. – Мне показалось, что вы – это Пола, живая и здоровая. Но нет, это только показалось.
– Нет, – сказала Гарриет – Я не Пола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155