А может быть, даже Хьюго? В свидетельствах о рождении и у нее, и у него было написано одинаково: «отец неизвестен». Он этого не понимал. Масса вопросов оставалась пока без ответа, но многое уже прояснилось, подумал Марк, у которого замерло сердце при мысли, что он недалек от истины.
Существовала единственная возможность узнать правду. Он торопливо подсчитал разницу во времени и позвонил Салли в Штаты. Она ответила мягким удивленным голосом, и у него на какое-то мгновение мелькнул проблеск надежды.
– Привет, мама.
– Марк? Какая приятная неожиданность! Как ты там?
Не ответив на ее вопрос, он задал свой:
– Мама, ты отдавала на удочерение ребенка в Лондоне? В конце 60-х – начале 70-х годов?
Последовало молчание. Оно продолжалось слишком долго, даже если учесть огромное расстояние между ними. Потом она сказала, немного задыхаясь, испуганным голосом:
– Как ты узнал?
Значит, это правда. Не осталось и тени сомнения. Не осталось ни малейшей надежды. У него не было сил ответить матери, не было сил продолжать разговор. Не сказав больше ни слова, он положил трубку и стоял, уставившись на телефон.
Значит, это правда, Тереза – его сестра. Помоги, Господи, им обоим! Это было омерзительно, безобразно. И что еще хуже – зная теперь то, что узнал, Марк продолжал любить ее.
Конечно, он не мог больше с ней встречаться. Но он не хотел, чтобы она узнала правду. По крайней мере от этого он должен ее уберечь.
Когда рассвело, Марк принял душ, побрился и пошел на работу.
– Я тут думал о счете Хемингуэя. Пожалуй, этим следует заняться в Нью-Йорке, – сказал он Тоби Роджерсу, своему партнеру.
Тоби взглянул на него с удивлением. За последние несколько недель он сам не раз предлагал это решение, но выпихнуть Марка из Лондона с тех пор, как у него появилась эта новая девушка, было непросто.
– Я сам закажу билет на сегодня, – продолжал Марк. – Если, конечно, ты считаешь, что справишься здесь без меня.
– Конечно, но…
– Я не знаю, когда вернусь. Зависит от того, как пойдут дела.
– А если позвонит Тереза? – коварно спросил Тоби. – Дать ей номер твоего телефона?
Он понял, что попал в яблочко, повнимательнее вглядевшись Марку в лицо. Боже, как ужасно он сегодня выглядел – бледный как мел, с темными полукружиями под покрасневшими глазами!
– Нет! Скажи ей… скажи ей, что хочешь! Постарайся, чтобы она от меня отвязалась.
– Понятно, старик, – невозмутимо произнес Тоби, и как положено давнему другу, не стал задавать лишних вопросов.
* * *
В Нью-Йорке Марк остановился у одного приятеля. Он не мог заставить себя жить под одной крышей с матерью. Тем более что ее дом уже не был его домом – они с Хьюго переехали в прошлом году в новую квартиру на Сентрал Парк Саут, которую Салли отделала полностью по собственному вкусу, изгнав таким образом последние воспоминания о Поле.
Он не мог себе представить, что почувствует, когда снова увидится с матерью, и действительно при первой встрече вел себя скованно, не в силах подавить обиду. Он ожидал, что она заговорит о ребенке, будет расспрашивать, как ему удалось все узнать, и, возможно, попытается что-то объяснить, но, к его огромному облегчению, она ни о чем не спрашивала, и он почувствовал, как гнев, холодной рукой сжимавший его сердце, постепенно исчезает.
Не судите да не судимы будете. Он любил Салли беззаветной любовью, как любят своих матерей почти все молодые люди, а благодаря тому, что они жили вдвоем, когда он был ребенком, они были близки друг другу больше, чем другие. Кто знает, что заставило Салли решиться на такой поступок в те безрадостные дни? Разве она виновата в том, что он встретил Терезу и влюбился в нее? И ей совсем не обязательно знать об этом.
Кроме того, если он начнет задавать вопросы, придется кое-что объяснить матери, а ему не хотелось этого делать. То, что с ним произошло, было страшной тайной, которой он не хотел ни с кем делиться. Только таким образом ему, возможно, когда-нибудь удастся забыть о ней. Поэтому о загадочном ребенке они никогда не говорили, и постепенно Марк нашел в себе силы простить Салли – что бы она там ни натворила в прошлом – боль, которую она ему причинила, и восстановил с ней прежние отношения. Может быть, он даже стал относиться к ней еще бережнее.
Но он не мог забыть Терезу. Несмотря на то, что он знал, Тереза по-прежнему жила в его сердце, и ее присутствие там было постыдной тайной Марка. Он не виделся с ней, не отвечал на ее телефонные звонки, убедив себя, что так будет лучше. Полный разрыв отношений означал, что ей будет не в чем упрекнуть себя.
Марк с головой ушел в работу, старался проводить больше времени за пределами Англии и никогда ни с кем не делился своими сокровенными мыслями и чувствами. Когда-нибудь, возможно, настанет время и он больше не будет испытывать острой боли, возникавшей всякий раз, когда он думал о Терезе. Когда-нибудь, возможно, появится в его жизни та, которая поможет ему забыть ее. Но пока этого не произошла.
* * *
И тут появилась Гарриет, рассказавшая ему почти невероятную историю, и отдельные кусочки головоломки, о существовании которых он даже не подозревал, вдруг начали становиться на свои места.
Ребенка тайно родила не Салли, а ее сестра Пола, которую весь свет считал погибшей! Тереза не его сестра! Не единоутробная сестра! Может быть, двоюродная, но ведь это допустимо, не так ли?
Он смотрел на Гарриет, которая, как это всегда бывало, пришла к нему за утешением, и думал, что он напрасно потерял свою любовь.
Ребенок, дитя Полы и Хьюго, который унаследовал талант своего отца и отчасти его внешность (Марк теперь понимал, почему лицо Терезы показалось ему странно знакомым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155