Но на лестнице у нее во рту появился мерзкий горький привкус прокисшего шампанского. Салли бросилась на кухню, где у нее открылась мучительная рвота.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Однажды осенним утром Гарри выскочил из своей мастерской в состоянии крайнего возбуждения. Предстояло важное ежегодное благотворительное мероприятие Общества лондонских модельеров. Это было модное ревю для узкого круга, среди гостей всегда присутствовали члены королевской фамилии. В этом году Оливеру также предложили принять участие в этом ревю.
– Как тебе это понравится, дорогая? – спросил Гарри вне себя от радости и закружил Полу в каком-то диком танце, сбив при этом один из стульев на трубчатых ножках. – Мы добились! Только вообрази: ты будешь показывать модели королеве-матери!
– Я демонстрировала бы модели перед королевой-матерью, если бы осталась у Мэттли, – заметила Пола. – Еще в прошлом году. Ведь Дом Мэттли всегда приглашают участвовать.
– Не задирай нос, дорогая. Я не намерен позволить тебе испортить мне настроение. Я добился этого – и собираюсь блеснуть!
– Я только поддразниваю тебя, Гарри, – сказала Пола, целуя его. – Я счастлива за тебя. Когда это будет?
– В начале декабря. О Боже, неужели я не успею все приготовить?
– Успеешь, если перестанешь танцевать и возьмешься за работу!
– Семь туалетов! Семь замечательных туалетов! Они должны быть безупречны. – Он повернулся к Салли. – Соедини меня, пожалуйста, с мадам Фонтэйн. Я должен немедленно поговорить с ней об этом.
Мадам Фонтэйн была модисткой, изготовлявшей шляпы для Гарри. – Потом свяжись с «Куртолдз». Костюмную ткань, которую я у них заказывал, не доставили. Ведь это ты оформляла заказ, не так ли? Теперь бижутерия. Надо подумать об украшениях. Закажем их у лучших ювелиров!
– Пока ты собираешься с мыслями, почему бы тебе не заказать прежде всего несколько бутербродов? – добавила Пола. Если Гарри не сунуть тарелку прямо под нос, он вообще может забыть о еде!
Салли кивнула, делая пометки в блокноте, который всегда носила с собой. Она уже привыкла к постоянной суете, и ей это даже нравилось. Она знала, что хорошо справляется с работой, понимала, как сильно зависит от нее Гарри, и по-новому оценивала свое значение для его бизнеса. Возможно, она никогда не будет такой шикарной, как Пола, может быть, у нее никогда не будет такой, как у Полы, способности привлекать мужчин, но она наконец нашла свою маленькую нишу, в которой чувствовала себя почти равной Поле.
* * *
Серые ноябрьские дни пролетели с головокружительной быстротой. На Оксфорд-стрит зажглись рождественские огоньки, но в Доме моды Оливера все были слишком заняты и не замечали этого. Гарри работал круглые сутки и требовал того же от своих сотрудников. Но они хоть уходили по вечерам домой, чтобы выспаться в своих постелях – пусть даже это был поздний вечер, и они были вконец измотаны. А вот у Гарри этого не получалось. Он приспособился спать на диванчике в маленьком офисе, расположенном в глубине демонстрационного зала. Это объяснялось отчасти тем, что он мог работать до изнеможения, отчасти – соображениями безопасности.
– Если кто-нибудь украдет мою коллекцию, я покончу с собой, – сказал он Поле, и она ему верила. Нервы у него были напряжены, как сжатая пружина, и бурная радость сменялась паникой и депрессией, когда он вновь и вновь переживал ночные кошмары: ему часто снилось, что его модели встретят не бурными овациями, а молчанием или, может быть, лишь сдержанными вежливыми аплодисментами. Он и так был тщедушен, а тут умудрился потерять в весе еще около семи фунтов, и стоило кому-нибудь сказать хоть слово невпопад, как с ним случалась истерика: он начинал негодующе кричать или мог даже расплакаться.
Когда это случилось впервые, Салли пришла в замешательство, во второй раз это вызвало у нее раздражение, но в третий раз она серьезно забеспокоилась. Что, черт возьми, они будут делать, если Гарри сойдет с ума? Но так или иначе, после чашечки черного кофе, утешительного объятия Полы и шоколадного печенья, банку которого они держали в офисе, он всегда приходил в себя, и настроение его сменялось энтузиазмом, граничащим с отчаянием.
Когда настал великий день, они должны были прибыть в Ковент-Гарден на репетицию к шести утра. Последние приготовления проходили в лихорадочном возбуждении. Помрежи носились вокруг, делая какие-то пометки, озеленители в последний раз оглядывали огромные цветочные композиции, время от времени раздавались громкие всхлипы и взрывы музыки – это техники опробовали и налаживали звук.
В театре репетировал Королевский балет, но, к огорчению Полы, девушкам запретили смотреть репетицию.
– Как ты думаешь, не могли бы мы пробраться туда в обеденный перерыв? – спросила Пола у Салли.
Салли с сомнением покачала головой.
– Нас просто убьют, если поймают.
– Игра стоит свеч. Давай попробуем?
Отчасти потому, что Салли привыкла во всем слушаться Полу, а отчасти из-за того, что она, как ни странно, чувствовала ответственность за нее и думала, что сможет оградить от неприятностей свою упрямую сестру, она уступила се просьбе. Девушки проскользнули по лестнице, ведущей в одну из лож, и чуть приоткрыли дверь, боясь, что кто-нибудь может заметить полоску света наверху, а потом на четвереньках проползли в ложу. Дверь была опять надежно закрыта, они осторожно поднялись и, перегнувшись через барьер, посмотрели на магическую сцену.
* * *
Когда репетиция ревю возобновилась, из хаоса наконец возникло некое подобие порядка.
– Интересно, знает ли королева-мать, через какой ад надо пройти, чтобы показать ей это шоу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155