Он дал Салли адрес, где можно было сделать аборт, но когда она наотрез отказалась, он повел себя оскорбительно. А теперь пронесся слух, что он уехал за границу, и Салли поняла, что между ними все кончено. Ей следовало полагаться только на свои силы.
– Итак, намерены ли вы сами растить ребенка или хотите, чтобы его усыновили?
– Я не знаю.
– Что ж, давайте это обсудим. И в том, и в другом случае будут проблемы. Вырастить ребенка одной будет нелегко – я уверена, что вы это знаете. Но усыновление тоже непростой вариант. Множество супружеских пар готовы с радостью усыновить незаконнорожденного ребенка и обеспечить ему хороший дом, и в интересах вашего ребенка это, возможно, было бы наилучшим решением. Но пусть вам не кажется, что отдать его будет легко» Материнское чувство очень сильно.
– Но мне кажется, что у меня нет выбора, не так ли? – сказала Салли.
– А ваша семья не может вас поддержать?
– Я не хочу ехать домой. – Салли не сказала, что родители пребывают в счастливом неведении относительно ее положения.
– В таком случае, я думаю, будет лучше, если роды пройдут в Доме матери и ребенка. Вы сможете оставаться там вместе с ребенком, по крайней мере, в течение первых шести недель. В обществе других девушек, оказавшихся в таком же положении, у вас будет возможность решить, что вы чувствуете к ребенку, когда он уже родится. До тех пор лучше не принимать никакого окончательного решения.
«Шесть недель вместе с ребенком! Я никогда не смогу отдать его, если мне удастся провести с ним целых шесть недель», – подумала Салли и поняла, что, сама того не сознавая, должно быть, уже все решила.
– Это мне тоже не подходит, – сказала она. – Дом матери и ребенка – это что-то очень сложное. Я уж лучше приму решение прямо сейчас. Нельзя ли сделать так, чтобы ребенка усыновили сразу при рождении, чтобы я его даже не увидела?
– Мы не приветствуем такую практику, – сказала сотрудница социальной службы решительным тоном. – С ней связаны определенные неприятности. Вас стало бы мучить чувство вины за то, что вы отказали своему ребенку в элементарной любви, – мне приходилось видеть слишком много девушек, которые после этого в течение многих лет то и дело попадали в психиатрическую лечебницу. Какое бы решение вы ни приняли, вам было бы разумно побыть со своим ребенком по меньшей мере недели две.
Салли тупо кивнула.
– Хорошо. Но я хотела бы, чтобы его усыновили как можно скорее.
Сотрудница посмотрела на нее неодобрительно. «Не говорите потом, что я вас не предупреждала», – казалось, говорило выражение ее лица.
– Я запишу кое-какие данные и передам их в агентство, которое занимается вопросами усыновления. У вас есть какие-нибудь предпочтения в отношении религии?
Поскольку Салли глядела на нее непонимающим взглядом, она, теряя терпение, пояснила:
– В какой религии вы бы хотели, чтобы воспитывался ваш ребенок? Какого вероисповедания вы сами?
– Я принадлежу к англиканской церкви, – сказала Салли, которая более десяти лет не бывала в храме.
– Прекрасно. Я свяжу вас с обществом по усыновлению при англиканской церкви, – сказала сотрудница социальной службы. – Они смогут предупредить вас обо всех подстерегающих вас опасностях, как это сделала я.
Она отодвинула от себя пустую кофейную чашку и равнодушно улыбнулась. Салли поняла, что собеседование закончено.
* * *
Ребенок родился в мае, и как только Салли его увидела, то поняла, что, какие бы трудности ее ни ожидали, она просто не сможет с ним расстаться.
Она лежала на больничной койке, истерзанная многочасовыми родовыми муками; у нее безумно болели наложенные швы, грудь набухла и пульсировала, хотя ей сделали укол, чтобы не приходило молоко. Но она страстно желала одного: чтобы ребенка снова принесли к ней. Он был такой милый со своей влажной головкой, немного сдавленной во время родов, с широко расставленными голубыми глазами и носиком пуговкой. Кто сказал, что новорожденные бывают красными, сморщенными и безобразными? – удивлялась Салли. Уж Марк, конечно, был не таким. Он был само совершенство, и она его обожала.
Марк! Несмотря на решение отдать ребенка на усыновление, она выбрала имена, потому что ей казалось, что не дать ребенку имени – все равно, что лишить его индивидуальности: Марк – для мальчика, Сэйра – для девочки. На какое-то мгновение она почувствовала смятение, когда ей сказали, что родился мальчик, потому что в обществе по усыновлению была супружеская пара, ожидавшая, что она родит девочку. Потом она почувствовала облегчение. По крайней мере, никто не будет на нее давить. Девочку она отдала бы той неизвестной супружеской паре. Но мальчик принадлежал ей, только ей. Лежа там, распятая, как цыпленок, с ногами, вдетыми в стремена, пока врач трудился над ней, чтобы «подштопать», как говорили сами врачи, она вдруг испытала торжество победителя и впервые по-настоящему обрадовалась, что Стюарт ее покинул. Она не хотела делить своего ребенка ни с кем, даже с ним. Прежде всего с ним!
На следующий день ее пришла навестить Лора-Джо, нагруженная цветами, шоколадом и виноградом. По пути в палату она заглянула в детскую, чтобы посмотреть на Марка.
– Он изумителен! – восторгалась она.
– Я знаю, – гордо заявила Салли. – Тебе не кажется, что он самый красивый ребенок среди новорожденных? И все говорят, что он очень хорошо ведет себя. Даже когда все остальные орут, он не присоединяется к хору.
– Ты с ним ни за что не расстанешься? – спросила Лора-Джо.
– Не расстанусь, – согласилась Салли. – Я это знаю. Я не могу понять, как мне вообще пришло в голову думать об этом.
Лора-Джо расплылась в улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155