– Скажите, а она не рассказала, что заставило ее выбрать именно Дарвин? Особенно в период дождей? По-моему, любой человек, обладающий хоть каплей здравого смысла, обошел бы стороной этот город.
Они поели, и Том взглянул на часы.
– Мне, наверное, пора, чтобы не заставлять девушку ждать. Я провожу вас до номера.
– В этом нет необходимости. Я останусь здесь и выпью еще стаканчик. – Она поймала его взгляд и рассмеялась. – Если ваша барменша-англичанка не пропала здесь, то и я не пропаду! К тому же мне захотелось сделать несколько снимков.
– В бистро?
– Вот именно. Не забудьте, что это моя профессия.
– А фотокамера у вас с собой?
Она похлопала рукой по сумке.
– Я никогда и никуда без нее не хожу.
– Понятно. Ну, мне пора. Я, должно быть, вернусь поздно, так что увидимся завтра.
Гарриет задумчиво смотрела ему вслед, а когда он вышел через вращающиеся двери, словно очнувшись, окинула бистро профессиональным взглядом. Ник говорил, что следующая подборка снимков нужна ему до конца месяца, но ей во время их разговора казалось это невыполнимым, поскольку она даже приблизительно не представляла, что будет снимать. Но атмосфера бистро воодушевила ее, и впервые с тех пор, как она услышала новости о Греге Мартине, ей действительно захотелось работать. «Слава Богу, что так случилось!» – подумала она. Как хорошо, что она в состоянии думать о чем-то другом, а не только ломать голову над бесконечными вопросами, которые преследовали ее последние дни. Какое счастье, что ей не нужно сейчас сидеть в номере и размышлять о прошлом, – она знала, что не сможет сразу заснуть, особенно после недавнего дневного сна.
Гарриет вытащила фотокамеру. Да, здесь можно сделать отличные кадры – барменша-англичанка, которую занесло на край света, в окружении хулиганов и бродяг; повара, обливающиеся потом над сковородками; интерьер салуна из вестерна. Может быть, если повезет, ей удастся дать все это с соответствующими подписями, ведь Дарвин и Север Австралии оказались совсем не такими, как представляет Австралию большинство людей, обычно связывая эту страну с синим небом, ярким солнцем, необъятными просторами и золотыми пляжами. Здесь совершенно иная Австралия – насквозь промокшая и утопающая в жидкой грязи, где жарко, как в преисподней, а люди горячи и необузданны.
Она поднялась с места, чувствуя охватившее ее возбуждение, что всегда было предвестником удачи. Когда она шла к бару, за ней следили двадцать пар мужских глаз.
– Привет, дорогая! Осталась в одиночестве?
– Позволь купить тебе что-нибудь выпить, милашка? Она чуть улыбнулась уголками губ.
– Согласна – при условии, что вы позволите мне сфотографировать вас. Не позируйте – это все глупости! Просто продолжайте делать, что делали, пусть все будет естественно!
* * *
Было уже за полночь, когда Гарриет покинула бистро. Ей пришлось долго убеждать присутствующих забыть о том, что на них нацелен объектив фотоаппарата, и вести себя непринужденно – на это всегда уходило много времени, но снимки людей, позирующих перед объективом, были не нужны для рубрики, которую задумала Гарриет. В конце концов, к ее радости, в бистро вкатился весьма колоритный тип по прозвищу Бродяжка, насквозь промокший, в клетчатой рубахе и джинсах, который был слишком пьян, чтобы заметить направленный на него объектив – да его это и не интересовало.
– Эти чертовы молнии! – жаловался он, прикрывая рукой глаза, Когда срабатывала фотовспышка, а все присутствующие, включая барменшу Сандру, от души забавляясь, расслабились и забыли о том, что их снимают.
Гарриет вошла в свой номер. Там было как в сауне. Она распахнула окна, но не ощутила ни малейшего дуновения. В соседней комнате, которую занимал Том О'Нил, было темно. Или он уже спал, или еще не вернулся – правда, может быть, он спал с незадернутыми шторами, подумала она и почувствовала, что разочарована – должно быть, она все-таки надеялась увидеть его перед сном и узнать, что ему удалось выяснить.
Она закрыла окна, разделась и легла, обнаженная, укрывшись одной из тонких простыней, но все равно было слишком жарко, чтобы заснуть. Она долго вертелась в постели, и мысли, которые в этот вечер прогнала ее любимая работа, снова мучили ее. Ей показалось, что она пролежала в кровати уже несколько часов, когда в коридоре послышались шаги и хлопнула дверь соседней комнаты. Она поняла, что именно этого подсознательно дожидалась.
«Поздновато же ты возвращаешься, Том О'Нил. Надеюсь, ты получил, что хотел».
Кожа у нее была липкой на ощупь, казалось, по ней ползут муравьи. «Что, черт возьми, случилось с кондиционером?» – размышляла она. Должно быть, он плохо работает – утром надо пожаловаться администратору, хотя она совсем не была уверена, что от этого что-нибудь изменится в лучшую сторону. Наверное, с типично австралийской беспечностью ей будет сказано: «Мы его вмиг починим – не беспокойтесь» – и все останется, как было.
Не в силах выносить все это, Гарриет откинула простыню и, шагнув к окну, снова распахнула его. Ощутив слабое дуновение ветерка, она вздохнула с облегчением. На сей раз она оставит окно открытым. Ничто не заставит ее закрыть его, даже опасность того, что ее изнасилуют или убьют в постели.
Гарриет легла поверх простыни и, измученная, погрузилась в тяжелый сон.
Ее разбудил стук в дверь. Видимо, принесли завтрак. Вчера, отметив в списке услуги, которые ей потребуются, и повесив список на дверную ручку снаружи, она среди прочего указала, чтобы завтрак доставили ей в номер. Борясь со сном, она встала и натянула на себя кимоно. В дверь вновь постучали.
– Да… да… иду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155