ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Я тебе хочу кое-что сказать, и если ты не захочешь меня видеть, я вполне пойму. Я в инвалидной коляске.
Он почувствовал ее шок.
– В инвалидной коляске!
– Да. Так что если ты не хочешь…
Она оборвала его:
– Не будь таким дураком, черт побери! Это не имеет значения, Ники. Главное, что ты возвращаешься домой. Это совсем не имеет значения!
Но это, конечно же, имело значение. Может, не сразу, ибо ими настолько овладела эйфория, что они опять будут вместе, что для всяких сомнений не оставалось места. Эти первые недели Вив напоминала ребенка, у которого новая игрушка, она настояла на том, чтобы Ники приехал к ней и ее матери, так как у Софии на руках был крошка Луи, да еще надо было заботиться о Бернаре и Катрин. Вив заждалась его, и было столько разговоров, столько приготовлений, столько поцелуев и объятий. Они даже пытались найти способы заняться любовью, частично опираясь на уроки, которые давала Ники врач (а она, наверное, стоящая леди, твоя докторша! – дразнила Вив), частью отдаваясь инстинкту и воображению.
Но когда ощущение новизны постепенно прошло, Вив начала осознавать, что она больше не испытывает прежних чувств. Сначала она не хотела в этом признаваться даже себе. Ники, опять с нею, как она и сказала ему в тот первый день по телефону, и это все, что имело значение. Но беда была в том, что это был не прежний Ники. Он выглядел так же – ну более или менее. Может, слегка осунулось лицо, а ноги его были ужасающе неподвижны. Вив думала о паре мускулистых загорелых ног, которые также делали Ники столь привлекательным. Он был добрым. Он был мужественным; Боже, как она восхищалась его мужественностью! Он даже умудрился сохранить чувство юмора. Но он не был больше порывистым, молодым и непобедимым. Люди теперь жалели его, и хотя им восхищались, это восхищение было совсем иного качества, чем то, что делало его неотразимо прекрасным.
Внешне Вив сохраняла полный восторг от того, что Ники вернулся домой. Но наедине с собой, к собственному огорчению, она испытывала серьезные сомнения.
София же была очень счастлива. Казалось, будто рождение крошки Луи отметило окончание одной главы в книге ее жизни и начало совершенно новой.
Иногда она все еще думала о Дитере – что было толку делать вид, что такие мысли не посещали ее, – но теперь он стал для нее нереальным, далекой мечтой, словно все, что было, приключилось не с ней, а с кем-то другим. Теперь реальностью стал Бернар, не тот давний Бернар, с которым было так легко и с которым она обошлась так плохо, но мужчина, который поднялся над нею в тот день, когда предъявил ей свой ультиматум, а сейчас стал настоящим главой семьи, хозяином дома. София уважала его и немного боялась, хотя и не показывала вида. К тому же она обнаружила, что его недоверие, которое, как она ощущала, сохранялось у него к ней, больше приподнимало его в ее глазах, чем его прежняя рассудительность.
Не то чтобы он был теперь невнимательным – напротив, он был великодушным супругом, – но все это было на грани недоверия, и София не сомневалась, что, если она когда-либо обманет или подведет его, все будет кончено.
Когда солдаты уехали из «Ла Мэзон Бланш», Бернар и София поехали посмотреть на принесенный ущерб. К своему облегчению, они обнаружили, что все не так уж плохо, как могло быть: другие гостиницы, вроде «Пом-д-Ор», находились в ужасающем состоянии. Главный отель, в котором квартировали офицеры, нуждался в косметическом ремонте, кое-что из мебели и оборудования было повреждено или похищено, но офицеры, которые пользовались коттеджем, обращались с ним достаточно бережно. Даже драгоценное пианино Софии не казалось слишком изношенным. София сыграла на нем несколько нот, критически прислушиваясь к высоте тона и испытывая радость, которая всегда наполняла ее, когда она играла, и одновременно сожаление по утраченным мечтам. Какими далекими казались сейчас дни, когда она надеялась завоевать место в музыкальном колледже и, возможно, сделать карьеру на концертных подмостках! Разумеется, сейчас об этом не могло быть и речи: со всеми ее теперешними нагрузками и ответственностью, эти амбиции были обречены оставаться несбыточными. Но по крайней мере она сможет играть на пианино для собственного удовольствия. Она надеялась, что так будет, когда они вернутся в «Ла Мэзон Бланш».
– Нам надо привести все в порядок как можно быстрее, – сказала она, проходя по всем комнатам и окидывая их критическим взором. – Я думаю, надо начать с маминой комнаты. Я хочу все подготовить для нее и папы. В любой день они могут вернуться домой, и я хочу, чтобы ей было приятно. Как ты думаешь, Бернар, какой цвет ей больше понравится? Розовый? Это теплый цвет. Или желтый? Как солнечный свет?
Бернар ничего не ответил. Он подумал, что София слишком оптимистично смотрит в будущее, но, глядя на ее сияющее лицо, не набрался духа разуверить ее.
– Я уверен, они будут так рады вернуться в свой дом, что им будет все равно, какого цвета стены! – Вот и все, что он сказал.
Но недели проходили за неделями, а новостей все не было, и даже София с трудом сохраняла оптимизм. Прежде всего она была слишком занята подготовкой к переезду в «Ла Мэзон Бланш», поэтому у нее не оставалось сил тревожиться, но когда распахнулись двери концентрационных лагерей и стали просачиваться жуткие истории о том, как содержали в них узников, ею овладевал терзающий душу страх. Она отчаянно пыталась узнать, где находятся Шарль и Лола, но, казалось, все ее усилия разбиваются о твердокаменность властей и крайнее невезение.
Долгое время она держала при себе худшие опасения, суеверно думая, что говорить о них – значит делать их более реальными, а Бернар, хотя и становился день ото дня увереннее в своих предположениях, избегал говорить о судьбе Шарля и Лолы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Он почувствовал ее шок.
– В инвалидной коляске!
– Да. Так что если ты не хочешь…
Она оборвала его:
– Не будь таким дураком, черт побери! Это не имеет значения, Ники. Главное, что ты возвращаешься домой. Это совсем не имеет значения!
Но это, конечно же, имело значение. Может, не сразу, ибо ими настолько овладела эйфория, что они опять будут вместе, что для всяких сомнений не оставалось места. Эти первые недели Вив напоминала ребенка, у которого новая игрушка, она настояла на том, чтобы Ники приехал к ней и ее матери, так как у Софии на руках был крошка Луи, да еще надо было заботиться о Бернаре и Катрин. Вив заждалась его, и было столько разговоров, столько приготовлений, столько поцелуев и объятий. Они даже пытались найти способы заняться любовью, частично опираясь на уроки, которые давала Ники врач (а она, наверное, стоящая леди, твоя докторша! – дразнила Вив), частью отдаваясь инстинкту и воображению.
Но когда ощущение новизны постепенно прошло, Вив начала осознавать, что она больше не испытывает прежних чувств. Сначала она не хотела в этом признаваться даже себе. Ники, опять с нею, как она и сказала ему в тот первый день по телефону, и это все, что имело значение. Но беда была в том, что это был не прежний Ники. Он выглядел так же – ну более или менее. Может, слегка осунулось лицо, а ноги его были ужасающе неподвижны. Вив думала о паре мускулистых загорелых ног, которые также делали Ники столь привлекательным. Он был добрым. Он был мужественным; Боже, как она восхищалась его мужественностью! Он даже умудрился сохранить чувство юмора. Но он не был больше порывистым, молодым и непобедимым. Люди теперь жалели его, и хотя им восхищались, это восхищение было совсем иного качества, чем то, что делало его неотразимо прекрасным.
Внешне Вив сохраняла полный восторг от того, что Ники вернулся домой. Но наедине с собой, к собственному огорчению, она испытывала серьезные сомнения.
София же была очень счастлива. Казалось, будто рождение крошки Луи отметило окончание одной главы в книге ее жизни и начало совершенно новой.
Иногда она все еще думала о Дитере – что было толку делать вид, что такие мысли не посещали ее, – но теперь он стал для нее нереальным, далекой мечтой, словно все, что было, приключилось не с ней, а с кем-то другим. Теперь реальностью стал Бернар, не тот давний Бернар, с которым было так легко и с которым она обошлась так плохо, но мужчина, который поднялся над нею в тот день, когда предъявил ей свой ультиматум, а сейчас стал настоящим главой семьи, хозяином дома. София уважала его и немного боялась, хотя и не показывала вида. К тому же она обнаружила, что его недоверие, которое, как она ощущала, сохранялось у него к ней, больше приподнимало его в ее глазах, чем его прежняя рассудительность.
Не то чтобы он был теперь невнимательным – напротив, он был великодушным супругом, – но все это было на грани недоверия, и София не сомневалась, что, если она когда-либо обманет или подведет его, все будет кончено.
Когда солдаты уехали из «Ла Мэзон Бланш», Бернар и София поехали посмотреть на принесенный ущерб. К своему облегчению, они обнаружили, что все не так уж плохо, как могло быть: другие гостиницы, вроде «Пом-д-Ор», находились в ужасающем состоянии. Главный отель, в котором квартировали офицеры, нуждался в косметическом ремонте, кое-что из мебели и оборудования было повреждено или похищено, но офицеры, которые пользовались коттеджем, обращались с ним достаточно бережно. Даже драгоценное пианино Софии не казалось слишком изношенным. София сыграла на нем несколько нот, критически прислушиваясь к высоте тона и испытывая радость, которая всегда наполняла ее, когда она играла, и одновременно сожаление по утраченным мечтам. Какими далекими казались сейчас дни, когда она надеялась завоевать место в музыкальном колледже и, возможно, сделать карьеру на концертных подмостках! Разумеется, сейчас об этом не могло быть и речи: со всеми ее теперешними нагрузками и ответственностью, эти амбиции были обречены оставаться несбыточными. Но по крайней мере она сможет играть на пианино для собственного удовольствия. Она надеялась, что так будет, когда они вернутся в «Ла Мэзон Бланш».
– Нам надо привести все в порядок как можно быстрее, – сказала она, проходя по всем комнатам и окидывая их критическим взором. – Я думаю, надо начать с маминой комнаты. Я хочу все подготовить для нее и папы. В любой день они могут вернуться домой, и я хочу, чтобы ей было приятно. Как ты думаешь, Бернар, какой цвет ей больше понравится? Розовый? Это теплый цвет. Или желтый? Как солнечный свет?
Бернар ничего не ответил. Он подумал, что София слишком оптимистично смотрит в будущее, но, глядя на ее сияющее лицо, не набрался духа разуверить ее.
– Я уверен, они будут так рады вернуться в свой дом, что им будет все равно, какого цвета стены! – Вот и все, что он сказал.
Но недели проходили за неделями, а новостей все не было, и даже София с трудом сохраняла оптимизм. Прежде всего она была слишком занята подготовкой к переезду в «Ла Мэзон Бланш», поэтому у нее не оставалось сил тревожиться, но когда распахнулись двери концентрационных лагерей и стали просачиваться жуткие истории о том, как содержали в них узников, ею овладевал терзающий душу страх. Она отчаянно пыталась узнать, где находятся Шарль и Лола, но, казалось, все ее усилия разбиваются о твердокаменность властей и крайнее невезение.
Долгое время она держала при себе худшие опасения, суеверно думая, что говорить о них – значит делать их более реальными, а Бернар, хотя и становился день ото дня увереннее в своих предположениях, избегал говорить о судьбе Шарля и Лолы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182