За способности его Павел Строганов ручался вполне.
ПЕРВЫЕ РАБОТЫ ВОРОНИХИНА
Екатерина II знала о расточительности графа Строганова, о его широком гостеприимстве, о крупных расходах на редчайшие произведения искусства, о том, что он не жалеет денег и на изгнанных в Братцево бывшую супругу и сына Павла. Царица отзывалась о Строганове, как о человеке редчайшей доброты и большого ума, иногда прибегала к нему за советами и не прочь была пошутить над добродушным и по-своему несчастливым графом.
– Вот человек, – говорила она, – который тщетно старается разорить себя и никак не преуспевает в этом…
Да, разориться графу при его огромных, дающих прибыли богатствах было невозможно. Даже поджоги имений, заводов, ему принадлежавших, на Вычегде, в Прикамье и иных местах мало тревожили графа – они приносили ему незначительный ущерб.
Ни развод с княгиней Трубецкой, ни высылка сына не подействовали столь ошеломляюще на графа, как пожар, случившийся в его замечательном дворце на Невском проспекте у реки Мойки. Картины великих мастеров живописи, эстампы, коллекции монет, сокровища минералогического кабинета и прочие ценности – все было спасено от огня, но внутренняя отделка почти во всех комнатах к залах дворца была уничтожена пожаром. Как же было не горевать графу по поводу постигшего его бедствия? Мало было в Петербурге дворцов, подобных строгановскому, построенному самим Растрелли!.. По своему внешнему виду и внутреннему великолепию дворец Строганова соперничал с дворцами русских царей. Фасад, выходивший на Невский проспект и на Мойку, окрашенный в светлые тона и увенчанный лепкой, придавал дворцу весьма торжественный вид. Каждый прохожий и проезжий не мог не любоваться на это лучшее здание Невского проспекта, И вдруг – пожар. Рухнувшая крыша, зияющие темные впадины окон, запах гари и золы, развеянной по опустевшим анфиладам комнат, – все это производило удручающее впечатление. Строитель этого здания отошел «в жизнь вечную». Теперь другому архитектору предстояло восстановить дворец в его былой красоте, вновь отстроить его с некоторыми изменениями в духе времени, но и в духе прекрасного творения Растрелли. Мощные стены дворца выдержали, не пострадали от огня, а чертежи комнат, зал и рисунки интерьеров со всеми их лепными деталями, орнаментами, плафонами были спасены от пожара.
Александр Сергеевич выписал из своих прикамских вотчин плотников, столяров, художников-лепщиков и иных мастеров, потребных при восстановлении дворца. С большим тщанием, еще и еще раз просматривал он воронихинские чертежи, хранившиеся в альбомах, изучал его архитектурные пейзажи, зарисованные во время путешествий по России и заграницей. Воронихину – вот кому решил он поручить перестройку и отделку дворца. «Этот справится; есть у него талант, есть трудолюбие, честность и образование…» – думал Строганов о Воронихине, вошедшем в полное его доверие и ставшем его любимцем. Сближало графа с Воронихиным и тщетно прикрываемое им родство, и то, что Воронихин, как и старый граф, и многие в ту пору представители столичных верхних слоев образованной публики, примыкал к одной из групп петербургских масонов. Воронихин уже обладал не только внешними отличиями члена этого ордена, – лопатой каменщика, брелоком в виде лопатки, перстнем с изображением черепа, медным крестом в виде кинжала и тому подобными атрибутами, – но и убеждением, воспринятым из литературы и бесед в ложе «совершенного согласия». Он уверовал в возможность пересоздания мира в духе любви и братства из людей разных религий, бедных и богатых, простых и знатных. Это все-таки не французское неистовое якобинство.
Екатерина не любила масонов, однако относилась к ним с насмешливым равнодушием, как к людям, увлекающимся безопасными бреднями.
Окруженный и обслуживаемый многочисленной дворовой челядью, граф Строганов жил в уцелевших после пожара комнатах нижнего этажа с малыми окнами, выходящими во двор. В этих комнатах когда-то помещались сын его Павел, Воронихин и Ромм, тут же находилась и библиотека. Граф позвал Воронихина и, выложив перед ним сохранившиеся зарисовки интерьеров, спросил:
– Скажи, мой дорогой Андре, имеешь ли смелость взять на себя заботу по восстановлению дворца в прежнем его виде?
Воронихина не смутила неожиданность графского предложения, он ответил:
– Дозвольте, ваше сиятельство, ознакомиться с бумагами и подумать. А затем, почитаю справедливым сам сделать рисунки некоторых комнат, коридоров, вестибюлей с полной моделировкой стен, сводов, пролетов, балконов внутренних, балюстрад и прочего, дабы вы наглядно могли себе представить, как мыслю я учинить перестройку.
– Хорошо, Андре. Делай сообразно рисункам, а если будет надобность изменений, не весьма существенных против Растрелли, но обещающих наибольшие удобства и красоту, допускай таковые в согласии со мной. Ум хорошо, а два лучше. Действуй…
Радостно взволнованный Воронихин принялся за работу. Осматривал обгорелые комнаты, измерял их, проверял прочность стен и перекрытий; в своем рабочем кабинете набрасывал схемы, лепил образцы рельефных украшений, строил макеты. Целые дни и долгие вечера, далеко за полночь, проходили в подготовительных работах А потом стали прибывать из далекого Камского Усолья десятки и сотни строгановских людей – строителей, набивших руку на каменных кладках Соликамских церквей а особняков. Были среди них мастера по внутренним отделкам, краснодеревцы, резчики сольвычегодские, живописцы галические, умевшие художественно расписывать стены и плафоны, штукатурщики, лепщики, мраморщики и прочие отборные мастера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79