Из-под рогожи торчали стоптанные сапоги, у изголовья горела тоненькая свечка, рядом с нею пламенела лужица застывшей крови.
– Уберите блюдо с мертвеца, – сказал Воронихин, ни к кому не обращаясь, – не собирайте ваших грошей. Похороним за казенный счет…
С краю в толпе мужиков стоял опечаленный подрядчик – каменотес Самсон Суханов. Выше всех ростом почти на целую голову, широкий в плечах, с рыжей бородой и могучими руками, скрещенными на груди, он производил впечатление настоящего русского богатыря и вожака этой пестрой, уставшей на тяжелой работе толпы. Воронихин подошел к нему и сказал тихо:
– Самсон Ксенофонтович, тебе поручаю похоронить земляка. На могильной плите высечь его имя и крест… Священнику скажи, чтоб хоронил со звоном. На славном деле смерть его сразила. Мир праху честного работника-строителя. Пусть сыра земля будет ему пухом… А после похорон зайди в контору, как-либо поможем семье погибшего. С народом же и сам потолкуй душевно, чтобы и разговоров не было об уходе со строительства. Пусть поймут, какое создание строится великое, уходить с работы нельзя…
В ответ архитектору Суханов поклонился и промолвил:
– Все исполню, Андрей Никифорович, ни одна душа не покинет работы без вашего соизволения. Беглых от Казанского собора не будет… Расходись, братцы-товарищи, по своим местам!.. Дело не терпит, работа вас ждет. Да поосторожней с тяжестями, с оглядкой поднимайте и бережением.
Толпа разошлась. Приехали на дрогах два полицейских и увезли изуродованный труп Чусова.
Самсон Суханов проследовал за Воронихиным внутрь собора, сплошь застроенного клетками лесов. На месте будущего купола в широкое круглое отверстие падал мелкий осенний дождь. Каменотесы и шлифовальщики принялись за работу. И сам Суханов, подрядчик и искусный мастер каменных дел, приступил к отделке большой мраморной глыбы, предназначенной для царского места перед алтарем…
О Самсоне Суханове следует рассказать подробнее. Имя его как талантливого строителя-каменотеса и ваятеля гремело в Петербурге в начале девятнадцатого века. Он был правой рукой, одним из главных помощников Воронихина на стройках Казанского собора, а затем Горного кадетского корпуса на Васильевском острове. Прежде чем стать помощником Воронихина, искусным мастером-каменотесом и ваятелем по отделке мрамором достопримечательных зданий, Самсон Суханов прошел нелегкий путь.
Он родился на шесть лет позднее Воронихина в бывшей строгановской вотчине, неподалеку от Соли-Вычегодской, вблизи городка Красноборска. Отец его был пастух, мать нищенка-побирушка. Зиму кусочки собирала, «христарадничала», чтобы прокормить милостынями семью. Летом она батрачила. И будучи батрачкой, в страдную пору на сенокосе родила сына и в честь сказочного ветхозаветного богатыря назвала Самсоном. На ржаных милостынях и хлебном квасе рос Самсон. Едва ему исполнилось восемь лет, как мать повесила на него холщовый кошель и велела ходить по окрестным деревням собирать подаяние. Упрям и настойчив с малых лет был Самсон. Придет под окна, стукнет палкой по стене. И ни слова! Никто не слышал его голоса, не прибегал он к плаксивым упрашиваниям, ни разу даже имя христово не упомянул маленький нищий. Проку было немного, но сыт все же был. Потом Самсон стал догадливее. Сочинял песенки-прибаутки и, подобно старикам-каликам перехожим и скоморохам, ходил по деревням и пропевал свои немудреные вирши под окнами. Тогда люди дивились, зазывали его к себе в избы, отрезали кусок хлеба во весь каравай и упрашивали:
– Спой, Самсонушко. И от кого ты так складно обучился?
– Сам придумал, ни от кого не обучился, – и, кашлянув, малыш задирал голову и до красноты в лице, до хрипоты в голосе надрывался…
Как у батюшки-отца
Нет коровки, есть овца.
Нет полоски, нету хлебца,
Я не знаю, куда деться.
Дали мне суму носить,
Я не думаю просить.
Наш народец весь скупой,
Пироги пекут с крупой.
И пекут, и стряпают,
И едят, и прятают.
Хочу хлеба, хочу щец,
Вот и песенке конец…
Но скоро прошла эта песенная блажь. Скоро уразумел отрок Самсон, что на песнях далеко не уедешь. Надо было браться за труд. Девятилетний, он пошел в работники, на побегушки к хозяину. Готовый харч – хлеб, редька да луковица и «жалованье» двадцать пять копеек в год. Разумеется, родители были рады – лишний рот теперь не требует хлопот. Никто в чужих людях не жалел малыша-работничка. Спать ложился, когда взрослые ложились; вставал до солнышка, когда взрослые на работу поднимались. И не худел, а крепышом становился Самсон с каждым днем, с каждым месяцем. Труд ему был на пользу. Через два года другой хозяин переманил его к себе и стал платить целый рубль в год! Не малое дело – на четыре пуда ржи или на десять пудов соли!.. Четырнадцатилетний Самсон Суханов выглядел взрослым молодцом, красавцем-силачом.
О нем говорили:
– Смотрите, из нищих, а какой вымахал Добрыня, настоящий Самсон не по имени, а по всему корпусу…
Побогаче которые в утешение себе судачили:
– Славная подставка растет, да уж выросла. В солдаты, заместо наших ребят. Придется у родителей купить такого рекрута… в воинском присутствии любой начальник за Самсона спасибо скажет. А наши пусть дома сидят да отсиживаются…
Не пришлось богачам подкупить Самсона в рекруты как «подставку», а его, одинокого у родителей сына, не полагалось по закону брать на службу царскую. И пошел Самсон Суханов на чужую сторону бурлачить. В тот год, когда с Усолья Камского Андрей Воронихин отправился в Москву на выучку к зодчему Баженову, Самсон Суханов появился на родине Воронихина у Дедюхинской пристани и, нанявшись в бурлаки, «гонял» баржи с демидовскими чугунными чушками и строгановской солью по всей Каме и по Волге до Нижнего Новгорода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79