Право любить по свободному выбору, а не по долгу так же необходимо людям, как и все, за что мы боролись! (Теодосию.)Теодосий, будь свободен и счастлив! (Голос ее от волнения прерывается.)
Мария (быстро бросается к Ане, обнимает ее).Ана! Тебе нельзя волноваться! У тебя же больное сердце! (Щупает ей пульс.)
Ана (поднимает голову).Ничего, милая! Пройдет.
Звонок.
Петринский (Марии).Это Глафира! Открой ей!
Мария (сердито машет рукой).Не могу я ее встречать.
Петринский (Велизару).Велизар! Пожалуйста!
Велизар (сердито).У меня с ней нет ничего общего!
На лице Петринского досада. Он собирается пойти открыть, но Мария опережает его и возвращается с Глафирой.
Глафира (самоуверенно, с оттенком насмешки и высокомерия).Добрый день!
Пауза. Все сидят неподвижно, не отвечая на ее приветствие.
Глафира. Хм! (Стоит, потому что все стулья заняты.)
Теодосий (встает со своего места).Пожалуйста! Садись, Глафира!
Глафира (нервно, усаживаясь на стул).Слава богу, что из троих кавалеров хоть один уступил мне место! (Теодосию.)Спасибо, Теодосий!
Петринский. Женщины всех времен использовали галантность для эксплуатации мужчин! Социализм должен свести ее к минимуму.
Глафира. У тебя этот минимум всегда был равен нулю! (Остальным.)Уже начали?
Петринский (подчеркнуто, взглянув на Теодосия).Да! С анализа нашего прошлого.
Глафира (с легкой усмешкой).Никто не мог бы проанализировать наше прошлое лучше, чем я, профессор Петринский!
Петринский. Едва ли! Я давно заметил, что у красивых и пользующихся успехом женщин обычно короткая память.
Глафира. Нет! Короткая память – привилегия профессоров! Сегодня они утверждают одно, а через несколько дней, месяцев или лет – совсем другое!
Петринский. А все потому, что они используют два вида логики: формальную и диалектическую. Женщины, как правило, применяют первую и очень редко поднимаются до второй.
Глафира. Благодарю! Меня всегда изумляла твоя деликатность по отношению к женщинам.
Петринский. Деликатность одного человека кончается там, где начинается нахальство другого.
Глафира. О, не торопись! Я пока не проявляла по отношению к тебе настоящего нахальства! (После короткой паузы.)Начнем?
Петринский. Да, начнем! (Окидывает всех взглядом, после паузы.)Мотивы, из-за которых мы хотим развестись, – одно, а мотивы, которые мы представим суду, – совсем другое! (Всем.)Не так ли?
Глафира (нетерпеливо).Кому нужно это предисловие?
Петринский. Если лжет одни, должны лгать и все.
Теодосий. А зачем лгать?
Петринский (с ударением).Затем, что… Очень просто: над нами будут смеяться!
Теодосий. Я не боюсь, что меня засмеют! Мы оказываемся в смешном положении именно тогда, когда с помощью фальшивых, по юридически допустимых доказательств принуждаем судей притворяться, будто они не видят правды.
Петринский. Еще хуже внушать им, будто они видят правду.
Велизар. Именно поэтому в суде надо говорить только правду!
Петринский. А тогда зачем мы собрались?
Велизар. Ты организовал эту встречу!
Петринский. Я исходил из того, что ложь иногда помогает правде.
Теодосий. Нет! Я не знаю таких случаев, когда правде можно было бы помочь ложью.
Мария. Ошибаешься, Теодосий. Это метод, который профессора иногда используют довольно эффективно.
Глафира (с досадой, всем).Мне надоело слушать плоские остроты! Будем мы обсуждать мотивы или пет?
Теодосий. Давайте! Хватит разговоров, Харалампий!
Петринский. Хорошо! Будем действовать по вашему y методу! Начинаю с себя: я развожусь, потому что мои жена занимается сводничеством!
Анa. Вот тут-то судьи и посмеются! И к тому же ты подведешь Теодосия.
Петринский. Судне интересует, чьей она была сводницей.
Мария (гневно).Я не сводница, господин Петринский! Я проявила сочувствие к людям, когда увидела, что они любят друг друга!
Петринский. Хорошо! Я скажу на суде, что ты тайно передавала письма.
Мария. А я буду это отрицать!
Петринский. Тогда суд будет вынужден устроить проверку.
Ана. Значит… надо будет указать имена!
Петринский (саркастически, всем).Ну и что из этого?
Глафира. Разведитесь по взаимному согласию!
Петринский (иронически).С этим уже покончено! Брак – не ресторан, в который каждый может войти и из которого каждый может выйти, когда ему заблагорассудится.
Мария. Для тебя брак как раз – ресторан, где жена – кухарка. (Гневно.)Я сама подам заявление о разводе! Напишу, что ты не позволяешь мне работать!
Петринский. А я объясню, почему. (Подходит к ней и размахивает перед ее лицом письмом Теодосия.)Документ!
Мария выхватывает у него письмо, убегает с ним в спальню и запирает за собой дверь.
Теодосий (с досадой).Что такое?
Петринский (встревоженно).Она выхватила письмо!
Теодосий. Какое письмо?
Петринский. Письмо, которое ты написал Глафире.
Теодосий (гневно).Когда вы прекратите этот фарс?
Глафира. У него никогда не поймешь, когда он принимает брак всерьез, а когда разыгрывает фарс.
Петринский. А у тебя это всегда фарс! (Сердито садится.)
Дверь спальни открывается. не пороге М ария.
Мария. Кончено, профессор Петринский! Завтра я спокойно подам заявление о разводе.
Петринский (Глафире и Велизару, скрывая свой гнев под маской презрительного равнодушия).А вы?
Велизар (раздраженно).Что мы?
Петринский. Мотивы вашего развода!
Велизар (гневно).Только правда! Ничего другого!
Петринский (качает головой).Для вас правда как игрушка!
Теодосий. Это ты играешь правдой, а не мы! Глафира. В таких деликатных случаях обыкновенно вину принимает на себя мужчина!
Велизар (озадаченно, Глафире).Чтобы я взял на себя вину за наш развод?… Я?
Глафира. Да! Так поступают настоящие мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23