ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Ирина – в бридж!.. Не смеши меня.
Она была твердо убеждена, что бридж – трудная и сложная игра, ничем не уступающая алгебре, которой она училась в колледже, – совершенно недоступен для скороспелых богачей из простонародья.
– Ну что же! Хочешь верь, хочешь пет! – отозвался донжуан, знавший, как легко эта игра дается даже дамам из «Этуаль».
Но вот толпа перед домом возбужденно зашевелилась. В конце улицы показался длинный черный лимузин. Вес поняли, что господин генеральный директор «Никотианы» прибыл, чтобы защитить честь любовницы своим присутствием на похоронах ее отца. Из машины вышли Борис и Костов. Они поздоровались кое с кем из толпы, а па избранное общество не обратили внимания.
– Индюк! – сердито пробормотал сын бывшего депутата. – Еще вчера был паршивым голодранцем, а сегодня пыжится, как министр!
– Нам надо было войти в дом и вместе со всеми выразить соболезнование, – сказала бывшая одноклассница Марии.
Она втайне восхищалась Борисом, и порой ей даже казалось, что ради него она могла бы отречься от своего умеренно добродетельного образа жизни.
– Иди, если тебе так хочется!.. – грубо отрезал сын бывшего депутата, зарекаясь жениться на ней.
Очевидно, ждали только приезда Бориса – сейчас все в доме и во дворе покойного засуетились. Священники надели епитрахили. Мальчишки с хоругвями и венками выстроились на улице и ждали выноса, лениво поедая вишни, которые они успели нарвать в саду Чакыра. Поджарый белобрысый унтер вышел к почетному взводу полицейских и скомандовал: «Смирно!», а четверо других – пожилые, тщательно выбритые младшие офицеры с повязками из черного крепа на рукавах мундиров – вынесли из дома гроб. Тотчас же заголосили деревенские женщины – сестры, невестки и племянницы Чакыра, а за ними и добровольные плакальщицы, собравшиеся со всего квартала. Пронзительные голоса их сливались в дикое и тоскливое завыванье, заставившее досадливо поморщиться некоторых официальных лиц, но знакомых с местными обычаями. Одна плакальщица жалобно перечисляла достоинства покойного, другая горестно вопрошала, кто будет заботиться о его винограднике и табачном поле, третья оплакивала осиротевшее семейство, а четвертая с эпическим пафосом описывала, как Чакыр возвращался с дежурства, садился под орешиной и потягивал ракию. Вскоре плакальщицы раскраснелись, и по щекам у них потекли неподдельные слезы. Когда же гроб поставили на катафалк, женщины заголосили так громко, что заглушили все прочие звуки, а представители избранного общества вынули носовые платки и, прикрыв ими лица, громко захихикали. Только бывшая одноклассница Марии была по-прежнему невозмутима. Хороший тон, усвоенный в колледже, убил в ней способность ценить комичное и трагикомичное. Она негромко бормотала:
– Совершенно мужицкие похороны!.. Будь Ирина подлинно интеллигентной, она не допустила бы такой комедии! Жалко Бориса.
По лестнице, тихо всхлипывая, спускалась жена Чакыра. За ней, красивая и скорбная, в дорогом траурном платье шла Ирина, устремив неподвижный взгляд куда-то в пространство. Но в глазах ее не было ни слезинки. Под траурным крепом собравшиеся видели уже не прежнюю девочку, а женщину из другого, недосягаемого мира, которую не могли задеть ни насмешки местной знати, ни нелепые обряды невежественных деревенских родственников. Следом за Ириной с подобающими печальному событию скорбными и серьезными лицами шли Борис, Костов, кмет и начальник гарнизона. Не было только околийского начальника. Он чувствовал себя виноватым и понимал, что положение его пошатнулось. Сразу же по приезде господин генеральный директор «Никотианы» спросил у кмета, почему околийский начальник послал на опасное дело самого старого и заслуженного полицейского. Кмет, который был не в ладах с околийским начальником, угодливо ответил:
– Я тоже не могу этого попять, господин Морев! Непростительная ошибка! Просто он никудышный администратор и не сумел справиться с положением.
Осудив таким образом своего шефа, на чье место он метил давно, кмет, пользуясь случаем, стал перечислять и другие оплошности околийского начальника. Господин генеральный директор «Никотианы» многозначительно заметил, что поинтересуется деятельностью этого субъекта. Итак, все уже знали, что песенка околийского начальника спета и долго он не продержится.
От жары тело Чакыра начало разлагаться, и от гроба попахивало.
– Воняет! – невозмутимо заметила бывшая одноклассница Марии, сморщив курносый носик.
Это спокойное замечание вызвало новый взрыв смеха у ее приятелей. Но она, не обратив на это внимания, продолжала во все глаза следить за погребальной церемонией, чтобы ничего не упустить и потом описать все подробно в длинном письме к подруге, живущей в Софии.
Мальчишки с хоругвями и венками первыми тронулись в путь по пыльной улице, за ними потянулись потные и раздраженные долгим ожиданием священники, потом полицейский, который нес ордена Чакыра. Наконец тронулся и катафалк, сопровождаемый родными и близкими покойного, почетным взводом полицейских и толпой горожан. Шествие медленно растянулось по залитым солнцем улицам городка, оставляя за собой облака пыли, пропитанные тошнотворным запахом тления, ладана и цветов. Время от времени слышалось заунывное пение священников и позвякивание кадил. Прохожие останавливались и удивленно смотрели на Бориса, шагавшего за гробом. Одни толковали его присутствие как проявление раскаяния, другие – как наглую демагогию. Только немногие, самые проницательные, сразу поняли, что Борис теперь так богат и могуществен, что ему незачем ни раскаиваться, ни ударяться в демагогию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326
Она была твердо убеждена, что бридж – трудная и сложная игра, ничем не уступающая алгебре, которой она училась в колледже, – совершенно недоступен для скороспелых богачей из простонародья.
– Ну что же! Хочешь верь, хочешь пет! – отозвался донжуан, знавший, как легко эта игра дается даже дамам из «Этуаль».
Но вот толпа перед домом возбужденно зашевелилась. В конце улицы показался длинный черный лимузин. Вес поняли, что господин генеральный директор «Никотианы» прибыл, чтобы защитить честь любовницы своим присутствием на похоронах ее отца. Из машины вышли Борис и Костов. Они поздоровались кое с кем из толпы, а па избранное общество не обратили внимания.
– Индюк! – сердито пробормотал сын бывшего депутата. – Еще вчера был паршивым голодранцем, а сегодня пыжится, как министр!
– Нам надо было войти в дом и вместе со всеми выразить соболезнование, – сказала бывшая одноклассница Марии.
Она втайне восхищалась Борисом, и порой ей даже казалось, что ради него она могла бы отречься от своего умеренно добродетельного образа жизни.
– Иди, если тебе так хочется!.. – грубо отрезал сын бывшего депутата, зарекаясь жениться на ней.
Очевидно, ждали только приезда Бориса – сейчас все в доме и во дворе покойного засуетились. Священники надели епитрахили. Мальчишки с хоругвями и венками выстроились на улице и ждали выноса, лениво поедая вишни, которые они успели нарвать в саду Чакыра. Поджарый белобрысый унтер вышел к почетному взводу полицейских и скомандовал: «Смирно!», а четверо других – пожилые, тщательно выбритые младшие офицеры с повязками из черного крепа на рукавах мундиров – вынесли из дома гроб. Тотчас же заголосили деревенские женщины – сестры, невестки и племянницы Чакыра, а за ними и добровольные плакальщицы, собравшиеся со всего квартала. Пронзительные голоса их сливались в дикое и тоскливое завыванье, заставившее досадливо поморщиться некоторых официальных лиц, но знакомых с местными обычаями. Одна плакальщица жалобно перечисляла достоинства покойного, другая горестно вопрошала, кто будет заботиться о его винограднике и табачном поле, третья оплакивала осиротевшее семейство, а четвертая с эпическим пафосом описывала, как Чакыр возвращался с дежурства, садился под орешиной и потягивал ракию. Вскоре плакальщицы раскраснелись, и по щекам у них потекли неподдельные слезы. Когда же гроб поставили на катафалк, женщины заголосили так громко, что заглушили все прочие звуки, а представители избранного общества вынули носовые платки и, прикрыв ими лица, громко захихикали. Только бывшая одноклассница Марии была по-прежнему невозмутима. Хороший тон, усвоенный в колледже, убил в ней способность ценить комичное и трагикомичное. Она негромко бормотала:
– Совершенно мужицкие похороны!.. Будь Ирина подлинно интеллигентной, она не допустила бы такой комедии! Жалко Бориса.
По лестнице, тихо всхлипывая, спускалась жена Чакыра. За ней, красивая и скорбная, в дорогом траурном платье шла Ирина, устремив неподвижный взгляд куда-то в пространство. Но в глазах ее не было ни слезинки. Под траурным крепом собравшиеся видели уже не прежнюю девочку, а женщину из другого, недосягаемого мира, которую не могли задеть ни насмешки местной знати, ни нелепые обряды невежественных деревенских родственников. Следом за Ириной с подобающими печальному событию скорбными и серьезными лицами шли Борис, Костов, кмет и начальник гарнизона. Не было только околийского начальника. Он чувствовал себя виноватым и понимал, что положение его пошатнулось. Сразу же по приезде господин генеральный директор «Никотианы» спросил у кмета, почему околийский начальник послал на опасное дело самого старого и заслуженного полицейского. Кмет, который был не в ладах с околийским начальником, угодливо ответил:
– Я тоже не могу этого попять, господин Морев! Непростительная ошибка! Просто он никудышный администратор и не сумел справиться с положением.
Осудив таким образом своего шефа, на чье место он метил давно, кмет, пользуясь случаем, стал перечислять и другие оплошности околийского начальника. Господин генеральный директор «Никотианы» многозначительно заметил, что поинтересуется деятельностью этого субъекта. Итак, все уже знали, что песенка околийского начальника спета и долго он не продержится.
От жары тело Чакыра начало разлагаться, и от гроба попахивало.
– Воняет! – невозмутимо заметила бывшая одноклассница Марии, сморщив курносый носик.
Это спокойное замечание вызвало новый взрыв смеха у ее приятелей. Но она, не обратив на это внимания, продолжала во все глаза следить за погребальной церемонией, чтобы ничего не упустить и потом описать все подробно в длинном письме к подруге, живущей в Софии.
Мальчишки с хоругвями и венками первыми тронулись в путь по пыльной улице, за ними потянулись потные и раздраженные долгим ожиданием священники, потом полицейский, который нес ордена Чакыра. Наконец тронулся и катафалк, сопровождаемый родными и близкими покойного, почетным взводом полицейских и толпой горожан. Шествие медленно растянулось по залитым солнцем улицам городка, оставляя за собой облака пыли, пропитанные тошнотворным запахом тления, ладана и цветов. Время от времени слышалось заунывное пение священников и позвякивание кадил. Прохожие останавливались и удивленно смотрели на Бориса, шагавшего за гробом. Одни толковали его присутствие как проявление раскаяния, другие – как наглую демагогию. Только немногие, самые проницательные, сразу поняли, что Борис теперь так богат и могуществен, что ему незачем ни раскаиваться, ни ударяться в демагогию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326