ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Близкой душой для пего могла быть только Ирина. Вся «Никотиана» и все его успехи ничего не стоили по сравнению с этой женщиной. Впервые в жизни он понял, в чем его ошибка. Но жизнь его была разбита, искалечена, и признание своих ошибок уже потеряло всякий смысл. Даже запоздалый, мрачный порыв его внезапно пробудившейся. любви был осквернен эгоизмом – чувством, которое всегда руководило Борисом. Секундой позже он уже не кричал, а ревел в исступлении:
– Вот как?… Вот что ты задумала, гадина? Собралась, значит, прогуляться с любовником па остров. Но я не позволю, слышишь?… Не позволю тебе и шагу ступить отсюда!.. К чертям Кондояниса… и сделку… и Германский папиросный концерн… и гестапо!.. Ничего я не боюсь.
И он несколько раз прокричал во весь голос:
– Ничего!.. Ничего!..
Неужели это Борис?… Вначале Ирина приняла его слова за яростные выкрики пьяного, но скоро поняла, что пришел тот долгожданный миг, о котором она мечтала столько лет. Наконец-то в нем проснулось что-то человеческое – проснулась любовь, хоть и обезображенная эгоизмом, хоть и явившаяся в личине разрушительной животной ревности. Наконец он понял, что она, Ирина, дороже и «Никотианы», и сделок, и фон Гайера, и Германского папиросного концерна!.. Ирина слегка разволновалась, почувствовала гордость, злорадство, но только не радость. Теперь победа не имела для нее никакой цены… Двенадцать лет бесчестной, напряженной жизни превратили Бориса в развалину, а сердце Ирины было опустошено алчностью, сладострастием и ложью. Табак отравил их обоих!.. На что ей была сейчас его любовь?… Только швейцарские франки, доллары и гульдены, которые он перевел в заграничные банки, еще могли принести ей какую-то пользу. С другой стороны, и перспектива таскаться повсюду с одряхлевшим, ревнивым и больным неврастенией мужем тоже была не слишком приятна. Впрочем, она могла и просто-напросто бросить его, как ненужную вещь. За последние годы она скопила себе целое состояние: драгоценности, швейцарские франки, доллары и гульдены. Таким образом, Борис стал для нее лишним, настолько лишним, что его можно было отшвырнуть хоть сейчас.
– Не кричи! – проговорила Ирина вполголоса. – Я завтра же уеду в Софию.
– Чтобы там развратничать? Так, что ли?
– Нет, – ответила она. – Чтобы потребовать развода.
– Что? – вскричал Борис сорвавшимся голосом. – Развода? – Его мутные глаза широко раскрылись, а тело содрогалось от пьяного смеха. – Славную сделку ты придумала, мошенница!.. Иск о возмещении убытков и требование обеспечения, а?
– Дурак! – оборвала она его с презрением. – Мне не нужны твои деньги.
– Неужели ты думаешь, что я соглашусь?
– На что?
– На развод.
– Меня не интересует, согласишься ты пли нет. Я уйду от тебя потому, что ты мне опротивел… Мне осточертел твой невыносимый характер, твое пьянство и твои скандалы… Что бы ни решил суд, я не останусь под одной крышей с тобой.
Она смотрела на него спокойно и невозмутимо, защищенная броней своего цветущего здоровья, о котором тщательно заботилась, и крепких нервов, которые не мог расстроить никакой скандал. Ее карие глаза светились насмешливым злорадством – словно она наслаждалась, видя мужа разбитым и униженным. Теперь, в расцвете сил и во всем блеске своей красоты, она была более привлекательна, чем когда-либо. Ее иссиня-черные волосы были густыми и пышными, кожа – гладкой, как слоновая кость, движения – изящными и по-кошачьи гибкими. На всем ее облике лежала печать самодовольства, свойственного женщинам, которые живут лишь собой и для себя. Она стала красивым и совершенным произведением того мира, в котором человек поднимается за счет ограбления других. И, глядя на нее, Борис понял, что ее ничем не проймешь и что как раз теперь, когда она ему так нужна, он потерял над него всякую власть.
А еще он понял, что сам много лет подряд толкал Ирину на этот путь, и впервые со времен своей нищей юности почувствовал гнетущую безысходность. Надо было или развестись и жить без нее, или терпеть ее любовников. Первое казалось ему невозможным, а второе приводило его в ярость. Сейчас он гордился совершенной красотой Ирины, она воспламеняла его угасающие силы, она спасала его от приступов неврастении. Сейчас Ирина стала ему необходима, и потому надо было выполнять все ее прихоти, надо было отступить. И он отступил – подло, робко и смиренно, как безвольный человек, попавший в безвыходное положение, как слизняк, который заползает в свою раковину. Он умолк и, как больное отупевшее животное, уставился куда-то в пространство.
– Незачем поднимать скандал, – сказала Ирина. – Завтра я еду в Софию.
– Никакого скандала не будет. Можешь ехать на свой остров.
Борис налил себе еще рюмку коньяка, выпил ее и с бутылкой в руке поплелся в свою комнату. Ирина бросилась за ним и вырвала у него бутылку.
– Ты что? – удивился он и засмеялся беззвучным пьяным смехом.
– Тебе опасно пить.
– Почему это тебя беспокоит?
– Почему?… Кое-какие человеческие чувства еще связывают нас друг с другом.
– Ладно, – сказал Борис, понимая с грустью, что Ирина отнимает у него бутылку лишь ради собственного спокойствия. – Ладно, давай проявим эти чувства!..
– Хорошо. – Она снисходительно усмехнулась. – Ты теперь понял, как мы должны относиться друг к другу?
– Да, понял.
Голос его прозвучал как-то бесцветно.
– Спокойной ночи, – сказала Ирина.
По пути в свою комнату она постучала к Костову. Дверь приоткрылась, и на пороге появился эксперт, уже переодевшийся в шелковую пижаму.
– Наворковались? – спросил он сонным голосом.
– Да, – сухо ответила Ирина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326
– Вот как?… Вот что ты задумала, гадина? Собралась, значит, прогуляться с любовником па остров. Но я не позволю, слышишь?… Не позволю тебе и шагу ступить отсюда!.. К чертям Кондояниса… и сделку… и Германский папиросный концерн… и гестапо!.. Ничего я не боюсь.
И он несколько раз прокричал во весь голос:
– Ничего!.. Ничего!..
Неужели это Борис?… Вначале Ирина приняла его слова за яростные выкрики пьяного, но скоро поняла, что пришел тот долгожданный миг, о котором она мечтала столько лет. Наконец-то в нем проснулось что-то человеческое – проснулась любовь, хоть и обезображенная эгоизмом, хоть и явившаяся в личине разрушительной животной ревности. Наконец он понял, что она, Ирина, дороже и «Никотианы», и сделок, и фон Гайера, и Германского папиросного концерна!.. Ирина слегка разволновалась, почувствовала гордость, злорадство, но только не радость. Теперь победа не имела для нее никакой цены… Двенадцать лет бесчестной, напряженной жизни превратили Бориса в развалину, а сердце Ирины было опустошено алчностью, сладострастием и ложью. Табак отравил их обоих!.. На что ей была сейчас его любовь?… Только швейцарские франки, доллары и гульдены, которые он перевел в заграничные банки, еще могли принести ей какую-то пользу. С другой стороны, и перспектива таскаться повсюду с одряхлевшим, ревнивым и больным неврастенией мужем тоже была не слишком приятна. Впрочем, она могла и просто-напросто бросить его, как ненужную вещь. За последние годы она скопила себе целое состояние: драгоценности, швейцарские франки, доллары и гульдены. Таким образом, Борис стал для нее лишним, настолько лишним, что его можно было отшвырнуть хоть сейчас.
– Не кричи! – проговорила Ирина вполголоса. – Я завтра же уеду в Софию.
– Чтобы там развратничать? Так, что ли?
– Нет, – ответила она. – Чтобы потребовать развода.
– Что? – вскричал Борис сорвавшимся голосом. – Развода? – Его мутные глаза широко раскрылись, а тело содрогалось от пьяного смеха. – Славную сделку ты придумала, мошенница!.. Иск о возмещении убытков и требование обеспечения, а?
– Дурак! – оборвала она его с презрением. – Мне не нужны твои деньги.
– Неужели ты думаешь, что я соглашусь?
– На что?
– На развод.
– Меня не интересует, согласишься ты пли нет. Я уйду от тебя потому, что ты мне опротивел… Мне осточертел твой невыносимый характер, твое пьянство и твои скандалы… Что бы ни решил суд, я не останусь под одной крышей с тобой.
Она смотрела на него спокойно и невозмутимо, защищенная броней своего цветущего здоровья, о котором тщательно заботилась, и крепких нервов, которые не мог расстроить никакой скандал. Ее карие глаза светились насмешливым злорадством – словно она наслаждалась, видя мужа разбитым и униженным. Теперь, в расцвете сил и во всем блеске своей красоты, она была более привлекательна, чем когда-либо. Ее иссиня-черные волосы были густыми и пышными, кожа – гладкой, как слоновая кость, движения – изящными и по-кошачьи гибкими. На всем ее облике лежала печать самодовольства, свойственного женщинам, которые живут лишь собой и для себя. Она стала красивым и совершенным произведением того мира, в котором человек поднимается за счет ограбления других. И, глядя на нее, Борис понял, что ее ничем не проймешь и что как раз теперь, когда она ему так нужна, он потерял над него всякую власть.
А еще он понял, что сам много лет подряд толкал Ирину на этот путь, и впервые со времен своей нищей юности почувствовал гнетущую безысходность. Надо было или развестись и жить без нее, или терпеть ее любовников. Первое казалось ему невозможным, а второе приводило его в ярость. Сейчас он гордился совершенной красотой Ирины, она воспламеняла его угасающие силы, она спасала его от приступов неврастении. Сейчас Ирина стала ему необходима, и потому надо было выполнять все ее прихоти, надо было отступить. И он отступил – подло, робко и смиренно, как безвольный человек, попавший в безвыходное положение, как слизняк, который заползает в свою раковину. Он умолк и, как больное отупевшее животное, уставился куда-то в пространство.
– Незачем поднимать скандал, – сказала Ирина. – Завтра я еду в Софию.
– Никакого скандала не будет. Можешь ехать на свой остров.
Борис налил себе еще рюмку коньяка, выпил ее и с бутылкой в руке поплелся в свою комнату. Ирина бросилась за ним и вырвала у него бутылку.
– Ты что? – удивился он и засмеялся беззвучным пьяным смехом.
– Тебе опасно пить.
– Почему это тебя беспокоит?
– Почему?… Кое-какие человеческие чувства еще связывают нас друг с другом.
– Ладно, – сказал Борис, понимая с грустью, что Ирина отнимает у него бутылку лишь ради собственного спокойствия. – Ладно, давай проявим эти чувства!..
– Хорошо. – Она снисходительно усмехнулась. – Ты теперь понял, как мы должны относиться друг к другу?
– Да, понял.
Голос его прозвучал как-то бесцветно.
– Спокойной ночи, – сказала Ирина.
По пути в свою комнату она постучала к Костову. Дверь приоткрылась, и на пороге появился эксперт, уже переодевшийся в шелковую пижаму.
– Наворковались? – спросил он сонным голосом.
– Да, – сухо ответила Ирина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326