ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Но покупать все это могли только местные богатеи да еще Баташский, когда он приезжал сюда за табаком. Стоичко Данкин вытащил из-за пояса старый, пахнущий чебрецом мешок. Джонни наполнил его мукой, взвесил на весах и аккуратно приписал в книжке стоимость муки к долгу приятеля. Изъеденное оспой лицо Стоичко Данкина озарила радостная улыбка.
– Хитрец! – снисходительно промолвил Джонни, великодушно отрезав кусок брынзы в придачу. – На вот ребятам!
Отпуская муку, Джонни неожиданно почувствовал, что страхи его рассеялись. Ясная улыбка Стоичко Данкина напомнила ему годы войны. Тогда смерть бушевала вокруг них, англичане поливали их позиции ливнем снарядов, а потом густыми рядами шли на них в атаку; но после боя Джонни засыпал спокойно и ничего не боялся. Тогда у него не было ни денег, ни земли, ни корчмы с лавкой, но на душе было легко, и, подобно тысячам других солдат, он нетерпеливо ждал того дня, когда он вернется в родное село, увидит жену и детей. Эх, славные были годы!.. Джонни не понимал, что теперь ему недостает одного: покоя. Когда они вернулись в корчму, он совершенно неожиданно налил две стопки и поставил одну перед приятелем.
– На, лакай, черт! – буркнул он.
– За твое здоровье!.. За ребяток твоих! – отозвался Стоичко Данкин с улыбкой, и рябое лицо его сморщилось, как перезрелая репа.
Приятели чокнулись и не спеша осушили стопки. Джонни налил по второй. Воспоминания вставали перед ним все более яркие и отрадные. Он вспомнил о том, как после демобилизации возвращался со Стоичко Данкиным в родное " по Они болтали возбужденно и весело, а солнце сияло над пересохшим полем, и каждый шаг приближал их к женам и детям. Ужасы и лишения войны не расстроили им нервов. Правда, Джонни схватил ревматизм, а Стоичко – малярию, но воздух родины должен был восстановить их здоровье, подобно тому как солнце и соки земли помогают выпрямиться полегшим побегам. Для приятелей война прошла, как летняя гроза.
Пока Джонни предавался воспоминаниям о своем утраченном душевном мире, крепкая ракия растекалась по жилам Стоичко Данкина, наполняя все его существо чувством отдыха и блаженства. Сейчас Стоичко начисто позабыл и о павшей лошади, и о ругани жены, и о ребятах, хныкающих в темной холодной избе. Забыл он и о своих латаных шароварах, и о низких ценах на табак, и о беспощадной браковке, и о цепях долгов за керосин и муку, в которые он был закован своим лучшим другом Джонни. Сейчас он был счастлив, потому что получил десять ок муки для ребят и пил ракию. И, наслаждаясь этим счастьем, он подумал, что, будь у него еще лошадь, чтобы возить дрова в город, больше ничего ему и не надо. Вот если Джонни не отберет у пего всей выручки от продажи табака, как он это делал обычно, а согласится отсрочить уплату половины долга, тогда Стоичко сможет купить лошадь… Эта жгучая мысль сразу завладела его сознанием.
– Джонни! – небрежно сказал он, делая вид, будто сам не замечает, как рука его тянется к портсигару приятеля. – А как ныне с табаком? Что слышно насчет закупок?
Слово «закупки» сразу заставило Джонни покинуть блаженный мир воспоминаний. Бледное лицо его вытянулось, в глазах вспыхнул жадный огонь. Тьма снова затопила его душу.
– Хорошо, что ты напомнил. Слушай, сделки начнут заключать на святках!
– Как на святках? – изумился Стоичко Данкин.
– Да так – на святках, и все! – повторил Джонни. – Что тут такого? Все торговцы решили начать десятого января, а наш их надует и опять заберет самый лучший табак. Ловко придумано, а? Теперь слушай, черт! Нынче мы с Баташским заплатим тебе как следует, но ты должен всем говорить, что продал табак на тридцать левов дешевле, – это чтобы нам с самого начала цены сбить… Понял? Тогда тебе и на лошадь хватит.
Стоичко Данкин покорно кивнул. Он получал подобные приказы всегда, каждый год. Но сейчас он вдруг смутился. Даже то, что он сможет купить лошадь, не слишком его обрадовало. До него дошло, что Джонни толкает его на что-то негожее.
– Джонни! – промолвил Стоичко. – Обманывать народ на самое рождество… Помилуй, ведь это грех, братец…
– Голодранец! – презрительно выругался корчмарь, – Дураком родился, дураком помрешь… Ну смотри, держи язык за зубами. А то не видать тебе больше муки как своих ушей.
Макс, Стефан и Фитилек вышли из корчмы и, поплотнее запахнув пальто, направились вниз по течению реки к окраине села. На ясном небе светила луна. Ветра не было, но мороз крепчал, дышать было трудно. Приземистые хибарки зарылись в снег, оцепенев от стужи. Над селом нависла печальная ледяная тишина. Только собаки упрямо лаяли в разных его концах да уныло скрежетали цепи колодца. На западе еще алела вечерняя заря, на фоне которой отчетливо выделялась церковная колоколенка и силуэты окружавших ее голых замерзших тополей. Трое шли гуськом одни за другим, ступая по глубокому сыпучему снегу. Когда они подошли к площади неред общинным управлением, Макс вдруг повернул направо и повел своих спутников к недостроенному зданию школы. Кирпичные неоштукатуренные стены, еще не покрытые крышей, угрюмо возвышались среди снегов, словно оплакивая тощий бюджет общины.
– Где вы оставили двуколку? – спросил Фитилек.
– У Динко, – ответил Макс.
– Гм!..
– А что?
– Дипко, по-моему, не очень надежен, – процедил сквозь зубы Фитилек.
– Это почему? – вспыхнул Стефан.
Он, как и Макс, заметил, что Фитилек что-то слишком долго не возвращался в корчму. Не то чтоб это зародило в нем какие-нибудь подозрения, но ему стало досадно, а нелепый намек па Динко превратил досаду в гнев.
Фитилек ничего не ответил.
– Почему ненадежен? – повторил свой вопрос Стефан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326
– Хитрец! – снисходительно промолвил Джонни, великодушно отрезав кусок брынзы в придачу. – На вот ребятам!
Отпуская муку, Джонни неожиданно почувствовал, что страхи его рассеялись. Ясная улыбка Стоичко Данкина напомнила ему годы войны. Тогда смерть бушевала вокруг них, англичане поливали их позиции ливнем снарядов, а потом густыми рядами шли на них в атаку; но после боя Джонни засыпал спокойно и ничего не боялся. Тогда у него не было ни денег, ни земли, ни корчмы с лавкой, но на душе было легко, и, подобно тысячам других солдат, он нетерпеливо ждал того дня, когда он вернется в родное село, увидит жену и детей. Эх, славные были годы!.. Джонни не понимал, что теперь ему недостает одного: покоя. Когда они вернулись в корчму, он совершенно неожиданно налил две стопки и поставил одну перед приятелем.
– На, лакай, черт! – буркнул он.
– За твое здоровье!.. За ребяток твоих! – отозвался Стоичко Данкин с улыбкой, и рябое лицо его сморщилось, как перезрелая репа.
Приятели чокнулись и не спеша осушили стопки. Джонни налил по второй. Воспоминания вставали перед ним все более яркие и отрадные. Он вспомнил о том, как после демобилизации возвращался со Стоичко Данкиным в родное " по Они болтали возбужденно и весело, а солнце сияло над пересохшим полем, и каждый шаг приближал их к женам и детям. Ужасы и лишения войны не расстроили им нервов. Правда, Джонни схватил ревматизм, а Стоичко – малярию, но воздух родины должен был восстановить их здоровье, подобно тому как солнце и соки земли помогают выпрямиться полегшим побегам. Для приятелей война прошла, как летняя гроза.
Пока Джонни предавался воспоминаниям о своем утраченном душевном мире, крепкая ракия растекалась по жилам Стоичко Данкина, наполняя все его существо чувством отдыха и блаженства. Сейчас Стоичко начисто позабыл и о павшей лошади, и о ругани жены, и о ребятах, хныкающих в темной холодной избе. Забыл он и о своих латаных шароварах, и о низких ценах на табак, и о беспощадной браковке, и о цепях долгов за керосин и муку, в которые он был закован своим лучшим другом Джонни. Сейчас он был счастлив, потому что получил десять ок муки для ребят и пил ракию. И, наслаждаясь этим счастьем, он подумал, что, будь у него еще лошадь, чтобы возить дрова в город, больше ничего ему и не надо. Вот если Джонни не отберет у пего всей выручки от продажи табака, как он это делал обычно, а согласится отсрочить уплату половины долга, тогда Стоичко сможет купить лошадь… Эта жгучая мысль сразу завладела его сознанием.
– Джонни! – небрежно сказал он, делая вид, будто сам не замечает, как рука его тянется к портсигару приятеля. – А как ныне с табаком? Что слышно насчет закупок?
Слово «закупки» сразу заставило Джонни покинуть блаженный мир воспоминаний. Бледное лицо его вытянулось, в глазах вспыхнул жадный огонь. Тьма снова затопила его душу.
– Хорошо, что ты напомнил. Слушай, сделки начнут заключать на святках!
– Как на святках? – изумился Стоичко Данкин.
– Да так – на святках, и все! – повторил Джонни. – Что тут такого? Все торговцы решили начать десятого января, а наш их надует и опять заберет самый лучший табак. Ловко придумано, а? Теперь слушай, черт! Нынче мы с Баташским заплатим тебе как следует, но ты должен всем говорить, что продал табак на тридцать левов дешевле, – это чтобы нам с самого начала цены сбить… Понял? Тогда тебе и на лошадь хватит.
Стоичко Данкин покорно кивнул. Он получал подобные приказы всегда, каждый год. Но сейчас он вдруг смутился. Даже то, что он сможет купить лошадь, не слишком его обрадовало. До него дошло, что Джонни толкает его на что-то негожее.
– Джонни! – промолвил Стоичко. – Обманывать народ на самое рождество… Помилуй, ведь это грех, братец…
– Голодранец! – презрительно выругался корчмарь, – Дураком родился, дураком помрешь… Ну смотри, держи язык за зубами. А то не видать тебе больше муки как своих ушей.
Макс, Стефан и Фитилек вышли из корчмы и, поплотнее запахнув пальто, направились вниз по течению реки к окраине села. На ясном небе светила луна. Ветра не было, но мороз крепчал, дышать было трудно. Приземистые хибарки зарылись в снег, оцепенев от стужи. Над селом нависла печальная ледяная тишина. Только собаки упрямо лаяли в разных его концах да уныло скрежетали цепи колодца. На западе еще алела вечерняя заря, на фоне которой отчетливо выделялась церковная колоколенка и силуэты окружавших ее голых замерзших тополей. Трое шли гуськом одни за другим, ступая по глубокому сыпучему снегу. Когда они подошли к площади неред общинным управлением, Макс вдруг повернул направо и повел своих спутников к недостроенному зданию школы. Кирпичные неоштукатуренные стены, еще не покрытые крышей, угрюмо возвышались среди снегов, словно оплакивая тощий бюджет общины.
– Где вы оставили двуколку? – спросил Фитилек.
– У Динко, – ответил Макс.
– Гм!..
– А что?
– Дипко, по-моему, не очень надежен, – процедил сквозь зубы Фитилек.
– Это почему? – вспыхнул Стефан.
Он, как и Макс, заметил, что Фитилек что-то слишком долго не возвращался в корчму. Не то чтоб это зародило в нем какие-нибудь подозрения, но ему стало досадно, а нелепый намек па Динко превратил досаду в гнев.
Фитилек ничего не ответил.
– Почему ненадежен? – повторил свой вопрос Стефан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326