Индейцы вышли и отрицательно покачали головами, но носатый даже не взглянул на них. Он знал, что денег в каюте нет.
– Так где чемодан? – уже без всякого интереса спросил он меня.
– Был там, – ответил я и кивнул на кресло.
Носатый буравил меня своими черными глазками. Игра в гляделки продолжалась с полминуты, затем он снова опустил голову.
– Что ж вы, кретины, окно не закрыли, когда спать пошли? – спросил он с усталым и беззлобным укором.
– Да-а па-ашел ты!! – едва ли не с плачем завыл Влад. Он был убит горем и не мог понять, чего этот успевший надоесть мужик от нас хочет. Я ждал, когда мой друг начнет думать о спасении своей жизни, а не о чемодане.
Бронзоволицый мельком взглянул на него, как на собаку, позволяющую себе тявкать в присутствии хозяина.
– Команду запереть в кают-компании. Теплоход обыскать, – жестко проговорил носатый, глядя на ноги боевиков. – Проверить трюм, машинное отделение! Перетрясти пассажиров, все мешки, корзины, сумки, ящики! Все!! Деньги найти!!
Последние слова он прокричал. Затем снова наступила тишина. Только тюль колыхался перед открытым окном. Какая-то серая птица, раскинув крылья, парила рядом с теплоходом. Казалось, что это игрушка, подвешенная на веревочке.
Наступив на обломки сброшенной на пол керамической вазочки, носатый первым вышел из каюты. Индеец подтолкнул Влада прикладом в спину. На моего друга было страшно смотреть. Он казался слабым и безвольным и не понимал, что происходит; все его мысли, ощущения и чувства были заполнены скорбью по исчезнувшему чемодану. Он прошел мимо меня, даже не подняв глаз.
– Я хочу в туалет, – сказал я индейцу, который выразительно качнул перед моим лицом стволом винтовки.
Он не успел разрешить или запретить, как я быстро нырнул в душевую, закрыл за собой дверь и задвинул бронзовый шпингалет. Мгновение – и я вытащил из-под поддона и сунул за пояс пистолет.
Хрупкая дверь с треском разлетелась от удара ногой. Щепки, норовя наградить меня занозами, хлестнули по лицу.
– Убью!! – истерично закричал индеец, пугая меня винтовкой.
Я демонстративно вжикнул «молнией» на джинсах и пожал плечами: нельзя так нельзя.
Нас вывели на палубу. Я недооценил сплоченность и массовость боливийской мафии, полагая, что, кроме двух бронзоволицых, четырех индейцев с оружием и сумасшедшего вакуэро, на теплоходе больше нет потенциально опасных типов. Оказалось, что индейцы, одетые в камуфляж, выполняли роль личных телохранителей носатого. А вооруженных людей, носившихся взад-вперед по палубе и выполнявших приказы бронзоволицего, было столько, что у меня стало рябить в глазах.
Нас с Владом конвоировали к корме. Чем ближе мы подходили к большой палубе, на которой теснились пассажиры последнего класса, тем отчетливей слышались крики и вопли. Мне становилось не по себе. Начиная игру с чемоданом, я не мог предположить, что мафиози будут вести себя так нагло. Одно дело – посадить в джунглях самолет с двумя пассажирами на борту, но совсем другое – устроить повальный обыск на речном теплоходе, где пассажиров не меньше двух сотен.
Мы остановились на краю палубы. Носатый, покуривая сигару, сверкал стеклами черных очков и спокойно наблюдал за работой своих подчиненных.
Крик стоял невообразимый, как перед отправлением теплохода из Майо. Несколько худощавых индейцев в кожаных безрукавках и обрезанных снизу штанах прикладами винтовок загоняли толпу в узкий коридор прогулочной палубы. Тех, кто пытался унести с собой вещи, били прикладами по голове. Обезумевшие от ужаса, по палубе носились поросята и собаки, спотыкаясь о раскиданные ящики. Человек в белой форме матроса, кривляясь, как клоун, бегал кругами за поросенком, пытаясь поймать его за ноги. Грохнул выстрел. Большая рыжая собака, надрывно лающая на индейцев, заскулила и, брызгая кровью, упала на пол.
К носатому подошел мой старый знакомый с лошадиной губой и негромко сказал:
– В машинном отделении ничего.
– Машинистов допросили? – спросил носатый, с интересом глядя на то, как матрос, лежа на полу, держит поросенка за задние ноги, а животное, продолжая стучать по железу передними копытами, истошно визжит и хлопает розовыми ушами.
– М-да, – многозначительно протянул Лошадиная Губа и посмотрел за борт.
– Осматривайте каюты, – сказал Палач. – Все ценное оставлять, остальное – за борт.
Толпа пассажиров, деформируясь и сжимаясь, битком заполнила прогулочную палубу. Люди давили друг друга, толкались, хватались за поручни, завоевывая для себя пространство; женщины сажали детей себе на головы или поднимали их на вытянутых руках, мужчины, что покрепче, влезали на верхние перекладины леера и оттуда взбирались на спасательные шлюпки. Откуда-то доносились выстрелы, звон битого стекла и треск ломаемых дверей. Вооруженные индейцы с видом хозяев ходили по опустевшей палубе и потрошили вещи. Они с треском взламывали клетки и ящики, давили ногами картонные коробки с фруктами. Одежда, одеяла, обувь летели за борт незамедлительно. Более дорогие вещи – утварь, часы, аппаратуру – мародеры складывали в кучу посреди палубы. За теплоходом, над пенным следом, летела черная стая птиц; время от времени она смерчем устремлялась к воде, пожирая плоды, лепешки, заглатывая пуговицы и все то, что блестело.
В это время к носатому подвели низкорослого человека с окровавленным, опухшим лицом. Я с ужасом узнал в нем коротышку. Без своей шляпы он выглядел еще более низким, его разбитые губы казались вывернутыми наизнанку, а страшная рваная рана на щеке делала его похожим на улыбающегося монстра из фильма ужасов. Под ноги носатому грохнулся черный чемодан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135