Я снова обратился к Нефедову, но в то время он уже был занят чеченской войной, в поте лица разыскивал главного террориста и народного героя Ичкерии и ничем не смог мне помочь. Мои компаньоны – профессиональные сыскари – терпеливо ждали зарплаты три месяца, а потом вежливо откланялись: их перекупили наши конкуренты.
Так я переключился на крабов.
…Озноб прошел, но я все еще с содроганием смотрел на воду. Когда проводишь в море по два часа в день, очень скоро перестаешь радоваться его изумрудному свечению, белоснежной пене прибоя, солнечным бликам и прохладе брызг. Потому я немного завидовал курортникам: они ждут встречи с морем целый год, а то и несколько лет и воспринимают его как чудесное явление природы, как сказку, как источник райского удовольствия. Для меня море уже давно стало лишь источником простуд и заработка.
Я свесился с камня, опустил мешок в воду, подержал немного, чтобы мои несчастные пленники освежились и не утратили товарного вида. Леша Малыгин в отличие от меня предпочитает ловить крабов у мыса Меганом. Ныряет он классно – на десять метров опускается без всяких проблем и на три минуты задерживает дыхание. Но все равно ему не угнаться за мной: больше десяти крабов за день он не вытаскивает. Я приглашал его на Дикий остров, но Леша ленится грести веслами.
Брюки и майка, которые я постирал перед тем, как уйти под воду, давно высохли. Они лежали на плоском белом камне, словно труп, плоть которого на солнце превратилась в труху и разлетелась по ветру, а одежда осталась. Я прыгал на одной ноге, надевая брюки. Штанины из грубой джинсовой ткани обжигали кожу на ляжках. Это было приятно – тело требовало тепла. Кажется, я сегодня перекупался. Надо постараться согреться за веслами.
Лодку, если даже штормило слегка, я обычно затаскивал на сушу с восточной стороны острова. Сделанная из пластика, она была легкой, но недостаточно прочной, и я не решался оставлять ее на плаву, где любая шаловливая волна могла швырнуть ее на скалу и разломить пополам. Балансируя на острых углах, я размахивал мешком и прыгал с камня на камень, преодолевая природный хаос. «Ждать ли мне Лешу?» – думал я, рассчитывая в уме время. Мы привыкли встречаться у входа в ресторан за десять минут до его открытия, делиться впечатлениями от охоты и, получив деньги, выпивать стаканчик-другой массандровского портвейна.
Я спрыгнул с камня и зашуршал ногами по черному кварцевому песку. Вскоре остановился, словно налетел на невидимое препятствие, посмотрел по сторонам, потом зачем-то наверх, затем снова вокруг себя.
Лодки не было.
Глава 2
Очередная волна накатила на камни, разбилась о них в пену, и холодные брызги прострочили мне лицо. Если бы море было живым существом, эта его выходка непременно вынудила бы меня предпринять ответные меры. Но мне оставалось лишь довольствоваться матерной тирадой в адрес Посейдона и прочих морских богов и гадов да сильным плевком в сторону волн.
Я обошел место, где лежала лодка, рассматривая собственные следы, отпечатавшиеся на песке. Здесь было сухо, несмотря на то, что прибой разыгрался и отдельные капли долетали до меня. Значит, волной унести лодку не могло. Оставалось единственное объяснение – это чья-то дурацкая шутка, в ответ на которую обязательно следует бить по роже.
Я опустил мешок в воду и, чтобы его не унесло, привязал веревку к увесистому булыжнику. Со свободными руками легче было взобраться на «акулий плавник». Кроссовки отлично «липли» к наждачной поверхности скалы, и я взбежал наверх на четвереньках, как муха по стене. Когда выпрямился, то сразу увидел свою лодку. Ее уносило течением в открытое море, и уже сейчас до нее было не меньше полутора километров. Прикрывая глаза ладонью от нестерпимо яркого света, отраженного поверхностью моря, я несколько минут всматривался в темную черточку на зеркальной поверхности, покрытой рябью волн. Мне показалось, что оба весла аккуратно сложены на дне лодки. Я же, перед тем как уйти под воду, оставил их на песке.
Трудно передать мое состояние. Хрустнув костяшками пальцев, я еще раз посмотрел на медленно удаляющуюся лодку, как Робинзон – на уходящий корабль. Не знаю, шутка ли это, злой умысел или попросту чья-то неосторожность, но беспорядочные ругательства срывались с моих губ неудержимым потоком.
Я повернулся в другую сторону – скорее неосознанно, испытывая потребность в любом движении и желание куда-то идти, бежать, крушить, ломать все на своем пути, как вдруг замер, не сводя глаз с маленькой бухты, огражденной грудами каменного мусора, среди которых, словно гейзеры, время от времени взлетали вверх фонтаны брызг. В центре бухты покачивалась на волнах небольшая моторная яхта с белоснежной надстройкой капитанской рубки, увенчанной никелированным шпилем с выцветшим флажком, с кормовой палубой, обведенной веревочной плетенкой, с квадратными окошками кают-компании и сверкающими кругами трюмных иллюминаторов. На носу голубой краской было выведено: «АССОЛЬ».
Два часа назад, когда я начал ловлю крабов, ее здесь еще не было. Яхта, видимо, подошла к острову со стороны мыса Ай-Фока, потому я и не заметил ее и не услышал гула мотора.
Необъяснимый побег лодки можно было увязать только с появлением у острова яхты. Я не видел людей ни на яхте, ни на берегу, не знал, кто они и понравится ли им моя брань, которую я уже приготовил, но не мог ни остановиться, ни приглушить в себе эмоции. «Шутники хреновы!» – мысленно ругался я, съезжая на заднице по испещренной солеными брызгами поверхности камня. Сейчас поплывем за лодкой. Заведем мотор и пойдем в открытое море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22