Может быть, она хотела таким образом поставить точку в нашем разговоре? Если бы мне было лет пятнадцать, то так бы оно и вышло: воспитанный бабкой жутким пуританином, я вряд ли бы вынес такой ошеломляющий поступок девушки и моментально наглотался бы морской воды. Сейчас же я спокойно разглядывал ее порозовевшую, покрытую мурашками озноба кожу и думал о том, что с годами я стал чрезмерно придирчивым и мне очень непросто будет найти себе жену. Бог слепил Ирину неплохо, хотя и не без изъянов. Лодыжки, например, немного толстоваты, плечики воробьиные, узкие и слабые, а это не в моем вкусе.
– А вы наглец, – неожиданно сказала она и плеснула мне в лицо водой.
– Должен сказать, – ответил я, отворачиваясь и протирая глаза, – что вы сами запрыгнули в поле моего зрения. Но я успел заметить, что фигура у вас как у богини, – слицемерил я. – Десять лет живу в поселке, но такой ни у кого не видел.
Даже понимая, что это всего лишь беззастенчивая лесть, Ирина не смогла сдержать улыбки.
– Благодарю за сладкие слова, но вы, конечно, говорите неправду. Я лучше вас знаю, какие достоинства и недостатки у моей фигуры.
– Всякая неправда, как и правда, относительна. Я считаю, что ваша фигура совершенна, и мое мнение имеет право на жизнь. Вы говорите, что Анна уехала к тете в Джанкой, и, должно быть, в этой лжи тоже есть свой смысл.
– Вы опять за свое? Я вам сказала то, что знаю.
– И вы сами в это верите?
– Верю!
– В то, что Анна уехала к родственникам, собравшись как по тревоге и даже не взяв с собой косметичку?
Ирина молчала. Мимо промчалась моторка, и нас качнуло на волне. Я осторожно повернул голову. Она смотрела на меня.
– Откуда вы знаете?
– Что знаю? – не понял я.
– Что она не взяла с собой косметичку?
– Потому что видел ее на крыше.
– Анну?
– Да косметичку, черт возьми! Неужели я так путано объясняю?
– Вы мне надоели, – вдруг изменившимся голосом сказала Ирина и отвернулась от меня. – Оставьте меня в покое, – добавила она. – Я вам все сказала, и нам больше не о чем разговаривать.
– Очень жаль, – ответил я и, опустив лицо в воду, поплыл к берегу. Вдох из-под правой руки, выдох в воду, вдох из-под левой, выдох… На вдохе, поворачивая голову, я видел Ирину. Она, все так же лежа на матраце, следила за мной.
Я выбрался на берег не в том месте, где вошел в воду. Нас отнесло течением в сторону, и я не сразу нашел одежду. Джинсы и майку, сложенные на камне на манер подстилки, облюбовала рыжая такса. Ее хозяева – парень с девушкой – отдыхали в стороне, в тени скалы, и коротколапая собачонка, предоставленная самой себе, облаяла меня до хрипоты, пока я стряхивал с майки шерсть и одевался.
Ирина – я хорошо видел ее из-за камня – медленно плыла вдоль берега, наблюдая за мной. Заправляя майку на ходу, я вышел на тропу, но повернул не в сторону поселка, а влево, к Новому Свету. Ирина не могла этого не заметить. Бодрым шагом я поднимался все выше и выше, пока меня не скрыли заросли можжевелового дерева.
Тут я остановился и сел на землю. Моя безумно оранжевая майка, из которой давно пора было сделать половую тряпку, сразу вспыхнет кричащим пятном, и меня будет видно из Турции, как только я поднимусь на шоссе. Пришлось ее стаскивать и подставлять голые спину и грудь колючим веткам и надоедливой мошкаре.
Пригнувшись, я побежал по склону к огромному белому камню, с которого наверняка весь пляж был виден как на ладони. Последние пять метров мне пришлось преодолевать на корточках, так как там не было ни одного деревца. За камнем я выпрямился во весь рост, осторожно заглянул за него, но видеть пляж мешала разлапистая коряга. Я попятился назад, отыскивая более удобное место, как вдруг почувствовал, что коснулся плечом чего-то мягкого.
Ойкнув, от меня отпрянул гражданин в голубой рубашке навыпуск, белой кепке и сандалиях поверх синих носков. В руках он держал бинокль.
– Простите, – сказал он, смущенно пряча бинокль в кожаный футляр. – А я здесь за дельфинчиками… Г-м-м-м… Удобное место, правда? А вы тут, простите, отдыхаете? В пансионате или так, дикарем?
Я заглянул за камень. Гражданин был прав: место очень удобное, не меньше дюжины бронзовых ягодиц как на ладони. Поверхность моря, отсвечивая на солнце, ослепительным светом резала глаза, но я все же разглядел, что Ирины на матраце уже нет.
– Дайте-ка мне бинокль, – попросил я гражданина, и он, приняв меня за единомышленника, с охотой выполнил просьбу. Я приник к окулярам, навел резкость и «поплыл» над камнями и телами.
– Вон там, немножечко левее, – близко над ухом заговорил гражданин. – Великолепный экземпляр. Гляньте, какие роскошные бедра! А бюст!.. И еще правее, на красной подстилочке. Нашли? Как вам это нравится?
Гражданин, наверстывая упущенное в молодости, в которой, как утверждали по телевизору, секса не было, слегка отвлекал меня, но тем не менее я быстро нашел Ирину. Она, уже одетая в купальник и майку, стояла на коленях и давила обеими руками обмякший матрац, выжимая из него остатки воздуха. Она торопилась и время от времени кидала взгляды в ту сторону, куда я ушел.
– Я жалею, что не взял с собой телескоп, – чмокнув губами, сказал гражданин. – У меня в Козельске есть свой телескоп. «Белый карлик» называется, очень удобный для домашних условий, а стократное увеличение, знаете ли, это что-то. А этот бинокль – так, игрушка, память о службе на флоте…
Ирина уже скрутила матрац в рулон, перевязала его бечевками и, сунув под мышку, стала подниматься по тропе. Она то пропадала, то появлялась опять, с каждой минутой все ближе и ближе.
Я отдал бинокль гражданину и бегом рванул на шоссе.
– Приходите завтра часикам к десяти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24