– А занять место за рулем вы тоже не успели? – ядовитым голосом заметил профессор.
– У меня нет прав, – ответил я, хотя это было слабым оправданием.
– Дорогой вы мой! – распалял себя профессор. – Своей нежной связью с этой… с этой, так сказать, некающейся Магдалиной вы поставили на грань срыва наше дело. Я возмущен! Признаюсь, я был о вас совсем иного мнения. Вы меня просто шокировали! Вам, оказывается, нельзя ничего доверять… Что это?! Куда он ее повел?
Милиционер и Лада шли к будке поста. Наша дама первой поднялась по лестнице и зашла внутрь. Серое небо отражалось в больших запыленных окнах поста, и сквозь блики мы не видели, что там происходило.
– Я думаю, – мрачным тоном произнес Курахов, – что ее сейчас обыскивают.
– Странно, что ее, а не меня.
– Дойдет и до вас очередь, – заверил профессор и то ли шутя, то ли серьезно добавил: – Может быть, пока не поздно, дать деру через поле в лес?
– Я бы дал, но она унесла с собой ключи.
Прошло пять минут. Лада не выходила.
– А сумочку-то она взяла с собой, – сказал профессор, криво ухмыляясь и поглаживая то место, где лежала сумка. – Не доверяет.
– Если она действительно носит с собой то, о чем вы говорили, – вслух подумал я, – то вряд ли скоро выйдет.
Профессор издал трудновоспроизводимый звук, означающий глубокое разочарование.
– Готов поспорить, что вы сейчас думаете о том, как помочь вашей подруге.
– Представьте себе, вы отгадали, – сознался я.
Профессор вздохнул и вдруг мгновенно подобрел.
– Эх, Кирилл, Кирилл! Вы еще молоды, а потому так легко и безоглядно следуете своим порывам по отношению к женщинам.
– Вы так говорите, словно знаете меня много лет.
– Мне достаточно взглянуть на то, как вы обхаживаете эту малолетнюю авантюристку с неполным среднекаскадерским образованием. Вам кажется, что вы совершаете благородные и великодушные поступки, которые подчеркивают вашу мужественность. А мне, с высоты своих седин, видно, что поступки ваши наивны и нелепы, а Лада ничего, кроме несчастья и разочарования, вам не принесет. Запомните мои слова. Это слова умудренного жизнью человека.
– Вы мне немного польстили, профессор, – ответил я, чувствуя себя уязвленным. – На самом деле я не такой благородный, как вам кажется. Ни больше, ни меньше – меркантильный интерес: у меня нет прав, у нее есть. Вот и все.
– Ой ли?! – скептически усмехнулся профессор, но продолжить спор не успел – открылась дверь поста, и на ступени вышла Лада. Без конвоя и с сумкой. Она спустилась вниз, подошла к машине, кинула сумку на колени профессору и как ни в чем не бывало села за руль. Звякнули ключи в ее руке. Машина вздрогнула, и пост ГАИ вместе со всеми недавними проблемами утонул в облаке пыли.
Мы с Кураховым переглянулись.
– Как дела? – спросил я.
– Нормально, – односложно ответила Лада, кидая машину на полосу встречного движения и обгоняя свадебный эскорт, охваченный, словно пламенем, трепещущими цветными лентами и брызгами шампанского.
– Они не поинтересовались доверенностью?
– Нет.
– И не сказали, что машина в розыске?
– Нет, не сказали.
Я, несколько сбитый с толку, откинулся на спинку и уставился на серую ленту дороги, несущуюся под колеса.
– Здесь что-то не то, – резюмировал профессор. – Так просто милиция не отпустит. Может быть, вы им заплатили? Или, скажем, оказали всему посту услугу интимного характера?
Я не ожидал, что Лада так резко затормозит, и едва не припечатался носом к ветровому стеклу. Машина, словно наткнувшись на невидимое препятствие, замерла посреди дороги. С диким воем, слева и справа, нас обгоняли автомобили. Свадебный эскорт чудом не зацепил нас и не поволок за собой. Лада включила аварийную сигнализацию. Почуявший неладное, профессор заволновался.
– А что такое? – спросил он меня. – Что случилось? Почему стоим?
Лада вышла из машины, открыла заднюю дверь и сказала:
– Выйдите, пожалуйста.
– Почему? – развел руками Курахов. – Почему я должен выходить?
И все же выставил ноги наружу и привстал с сиденья. Мгновением раньше я понял, что произойдет, – за то короткое время, что мы были с Ладой вместе, я успел понять: некоторые ее поступки вполне прогнозируемы.
Она залепила профессору такую звонкую пощечину, что даже мне стало больно. Отшатнувшись, Курахов схватился за лицо, потом сделал несколько шагов к обочине, словно намеревался уйти, но тотчас вернулся обратно; злясь на все вокруг, сел в машину и нервно прикрикнул:
– Поехали! Какого черта мы здесь застряли!
Все, с удовлетворением подумал я, больше ничего подобного он Ладе не скажет.
Мы поехали дальше, без всяких остановок и приключений миновав Симферополь и Джанкой, и за эти несколько часов никто из нас не проронил ни слова. Я полудремал на своем сиденье, сквозь щелочки век следя за дорогой, и совсем некстати вспоминал отца Агапа, который так хорошо сглаживал все конфликты, что изредка вспыхивали в нашем гостиничном дворе.
Тогда я еще не знал, что отец Агап, одержимый желанием спасти свою подопечную, почти сутки назад приехал в Лазещину и, замотав указательный палец на левой руке бинтом, весь день слонялся по крохотному станционному залу, стремясь во что бы то ни стало привлечь внимание преступников, всеми правдами и неправдами увидеть Марину и разделить с ней ее тяжкую участь заложницы.
Если бы я знал, что случится в Лазещине с ним, с Уваровым и Анной, то вся эта нехорошая история закончилась бы намного быстрее.
Глава 37
По своей наивности он долго искал камеру хранения, несколько раз обойдя вокруг станционного домика, потом поднялся по скрипучей и скользкой от слизняков и мха деревянной лестнице на второй этаж, но трухлявая дверь была заперта, и насквозь проржавевший замок убедительно свидетельствовал о том, что эту дверь не открывали уже много лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136