На кушетке белая простыночка. Ванночки с инструментами беленькие. Инструментики холодные, блестящие. Сама Тося - с длинными обесцвеченными волосами, в белом халатике. Ох, как она испугалась, когда увидела Нагашпая с его уловом! Обычно медсёстры ничему не удивляются, хоть разложи перед ними человека по частям, а у Тоси прямо лицо сделалось под цвет халата. Видать, необычное сочетание подействовало. Щука отдельно - ничего. Отдельно пенис - тоже нормально. А вместе получается на живом человеке, с которым, можно сказать, Тося сидела за одной партой , на этом человеке - пособие по Сальвадору Дали.
Устроила Тося бесштанного Нагашпая в кресло, на котором женщин рассматривают, звякнула из ванночки скальпелем…
Тут нужно отметить одно обстоятельство. Тося никуда из кабинета не выходила и за ширмочку не пряталась. Но халатик у неё сделался несколько иным. Он остался точь-в-точь таким, как был, беленьким, по фигуре сшитым, только стал заметно прозрачнее. Настолько, что обнаружился прекрасный Тосин загар и бельё тонкое, праздничное, как для свидания.
А дальше всё продолжалось, как обычно. Тося чиркнула по щуке несколько раз скальпелем, сильными пальцами с треском разломила щуке голову и освободила пациента, который опять успел побледнеть и покрыться капельками пота. Упал бы, если бы не лежал.
Сполз Нагашпай с кресла, присел на край кушетки, дышит тяжело от нового, пережитого от операции, страха.
И тут снова нужно отметить одно, опять связанное с Тосиным халатом, обстоятельство. Медицинская одежда, кажется, стала ещё прозрачнее. Но… под ней уже не было этих непрочных эротических тряпочек от Роберто Кавалли! Только смуглое голое Тосино тело. Но - ах! Какое тело!..
Медсестра отбросила окровавленную, растерзанную щуку в специальный белый таз и вдруг посмотрела на Нагашпая глубоко, будто заглядывая внутрь. И как-то странно, с болью, которую ей не удавалось скрыть. Ей показалось, что он отводит, прячет от неё глаза.
- Нагашпай, - спросила Тося друга детства, - Нагашпай… Она сразу не решалась спросить, но потом всё-таки набралась смелости:
- Нагашпай… Тебе с ней было хорошо?..
* * *
В поле рассвет. Несколько тучек окрашиваются на горизонте в тёплые краски. Потом в светлой его части загорается искорка, которая через несколько секунд превращается в Солнце.
Невдалеке затарахтел на тракторе пускач. Двигатель завёлся, зафырчал, потом трактор, слышится, поехал.
А вот и он. Гусеничный, тащится по полю. Без всяких там сеялок, сенокосилок. И - без водителя. Да, что удивительно - водителя в тракторе нет. Этакий Летучий Голландец целинных полей. Хотя, если присмотреться, никакого чуда здесь нет. Машина на скорости, двигатель работает, а педаль газа утоплена и зафиксирована дощечкой.
А вот и сам шутник-затейник в каком-то странном головном уборе. Бежит за трактором. Догонит. Трактор идёт медленно. И правда, водитель нагоняет своего громыхающего беглеца… Потом - как будто собирается попробовать с ним наперегонки - вырывается вперёд. Даже обгоняет на десяток шагов. Потом… ложится на пути трактора, под его правую сторону. Ногами к машине. Теперь водителя догоняет трактор. И - перегоняет, безразлично прокатившись зубьями траков по телу хозяина, которое хрустнуло, лопнуло. Кровь брызнула из-под гусениц, голова откатилась в сторону.
И вот - то же самое поле. И солнце уже высоко. На месте происшествия милиция, врач в белом халате, несколько жителей из посёлка. Останки тракториста уже на куске полиэтилена. Двое мужчин берутся за края, поднимают и перекладывают на носилки окровавленную кучку мяса, костей и одежды. Один из милиционеров отходит в сторону, что-то подбирает. Это голова мужчины. На ней пара стройных длинных рожек. Удобно носить. Милиционер так её и взял - за рога. И отнёс, положил туда, где одежда и кости…
Позже нашли трактор. Он так и полз по полям, которым здесь ни конца, ни края.
* * *
Коридор. Дверь в офис. У двери мужчина и женщина. Только что они вышли из кабинета. Кажется, он её целует. Целует, а потом отстраняется и смотрит, смотрит, смотрит в лицо, в глаза. С улицы доносится сигнал машины. Противный, резкий, требовательный. Или это только так кажется? Ещё раз взглянуть ей в лицо, задержать в памяти. Да не на всю жизнь она уходит. На одну ночь. Придёт. И придёт ещё не раз. И ты, мужчина, будешь делать с ней всё, что захочешь. О чём не может и помыслить её муж, который сигналит сейчас там, на улице, вызывает свою жену, а она, как всегда, возится в этом ЗАО или ООО, нет на неё никакого терпения.
Да, он муж и - деваться некуда - надо расставаться, отпускать к нему эту милую женщину, в чужие объятия.
- Я тебя люблю, - говорит ей мужчина, продолжая на неё смотреть как-то неприлично, бесстыдно, откровенно. От одного такого взгляда можно забеременеть… - Я тебя тоже, - отвечает женщина, глаз на него не поднимая. Уходя к другому мужчине, она не может посмотреть в ответ на своего любовника. Частью своих мыслей, тела, она уже там, на улице. Она уже сбегает по лестнице…
Да, уже невозможно дольше здесь оставаться. Проклятая машина сорвёт голос. Причёска, одежда - всё это поправляется уже на ходу. Похорошевшая от всех переживаний, возлюбленная женщина уже сбегает по лестнице, вот она уже во дворе, где у машины топчется тот самый муж. Он просовывает руку в яркую сиреневую «Лянчу», чтобы посигналить ещё раз.
Нет, уже не надо…

ЖЕНЩИНА

В ноябре месяце прошлого года я видел, как с черного неба падали хрупкие кристаллики воды и разбивались о землю насмерть. Всю зиму мы топчем останки небесных творений... Ну, зима - это потом. Вначале было лето.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143