Мадам Леокриса была моей любовницей, моей любовью на протяжении лет полутора, прежде чем всенародно я совершил свой, якобы, подвиг. Любовь не спорт, не знание тайных приёмов… Да, я не мог не оказаться победителем. Потому что эту мадам Леокрису, эту истеричку, нимфоманку, хотя и - страстотерпицу, я знал до того уже 78 недель, а, значит, уже пережил с ней все возможные ужасы войны между мужчиной и женщиной. Я знал, отчего она заводится, отчего рыдает, и во сколько приходит к ней муж маркиз в опочивальню. Я нюхал его потные носки, притихши, валяясь под роскошным супружеским ложем, пока их светлость и сиятельство силились удовлетворить свои жалкие потребности. Мадам Леокриса кидалась ко мне после, без омовения, плача, и роняя вслух какие-то, непонятные мне, русские слова. Её муж маркиз были большая сволочь, чем стимулировали симуляции жены. Её мстительные компенсации в посторонних связях возрастали в геометрической прогрессии.
Первые два месяца я просто выслушивал м-м Леокрису, потом рассеянно она отдалась, но… не то… не так… ведь самое малое, что может вам дать от себя женщина - это своё тело. С м-м Леокрисой на сей факт мы даже не обратили внимания, понимая созвучно, что не он суть главное. И я помню, хотя и страстную, её предвосхитительную дрожь и лобзания, но которыми как будто м-м Леокриса старалась от меня защититься. Смертельно серьёзное пришло после, когда мы пытались друг от друга оторваться, проваливаясь всё дальше в глубины непознанных, неизведанных мук и счастий, выбрав себе из всех запретных и губительных плодов самый ядовитый.
Любовные приёмы… Их нет. У меня их не было. Всё это очень индивидуально. Тело женщины само подсказывает вам, что с ним, с ней делать. Ласкать ли долго, отдалённо, будто бы даже избегая всяческих намёков на физическую близость, либо исхлестать нежное создание, унизить, извалять его в грязи. Тело женщины подскажет, что вам делать с ним.
От подсказок м-м Леокрисы у меня голова шла кругом, я едва поспевал за её невообразимыми, даже для меня, желаниями (а, для успеха в сердце вашей повелительницы,
ведь нужно их чуть-чуть опережать…). И каждый раз я даже пугался своих мысленных фантазий, опасаясь, что вдруг возникнет желание сэкстраполировать этот бред на милую м-м Леокрису, но и то, что даже мне казалось кощунством над женщиной, принималось ею с восторгом и выводило нас на новые круги безумных наслаждений.
Именно в эти дни шайка бездельников во дворце графа де Мурильо и с самим графом во главе решила устроить постыдное соревнование над женщиной, выбрав для этой цели меня, потому что вился за мной хвост, шлейф славы повального обольстителя и непревзойдённого мастера постельных ристалищ. Я должен был принять вызов этой оравы пресыщенных разряженных глупцов, под париками которых ползали вши, и временами возникала сыпь на местах, скрытых шелками и драгоценностями. Я должен был принять вызов, толпа стала скандировать и бряцать серебряными кубками.
Образовался круг, я вошёл в него. Следом за мной, опережая всех возможных и невозможных соперниц, ворвалась м-м Леокриса. Никто не знал о нашей связи, за одно только подозрение её муж проткнул бы шпагой и меня и её. Никто не знал, что уже от наших взглядов в м-м Леокрисе вспыхивает пламя нестерпимого оргазма. Она хотела победить меня в тот вечер, обрубить, отсечь невидимую нить непонятной, кажущейся ей колдовской, зависимости от меня.
Муж тоже находился в толпе. В том не было ничего зазорного, что м-м Леокриса прилюдно предложила себя в соревнование с мужчиной. Если вы назвали себя актёром и вышли на сцену, то всё, что вы делаете - это уже искусство, игра. Актёры могут играть любовников и ненавидеть друг друга. Мне кажется, м-м Леокриса к тому моменту уже меня ненавидела…
То, что увидели потом зрители, было только одной стороной медали, верхушкой айсберга. Я сделал несколько упражнений, повышающих энергетику организма, освободился от семени. М-м Леокриса приподняла юбки…
Через несколько часов на ней не удержалось ни одной нитки от многочисленных одежд.
Парча и бриллианты валялись вокруг в разбросанности, и сама м-м Леокриса без дыхания осталась лежать посреди импровизированной арены. Прекрасная, с тёмными кругами под глазами, без сил и влаги, она сдалась, уснула. В тишине замерли пажи, маркизы и графы, шуты и слуги. Нет красивее зрелища, чем спящая после любви обнажённая женщина. Небесное сияние исходило от побеждённой м-м Леокрисы, я незаметно оделся и ушёл из дворца.
Только мы, только я и м-м Леокриса знали, что совершилась любовь, а не физический поединок в присутствии толпы. И я, и она, и даже, может быть, она более, чем я, были уже готовы к этому. По воле рока свершилась ещё одна из моих фантазий, которая греховна, унизительна и невозможна для человека в нормальном состоянии, но которую я необходимо должен был бы предложить, сделать с м-м Леокрисой, опять на мгновение опередив, угадав её подспудное желание.
Если ваша жизнь начинает течь в любовном летоисчислении, то нет ничего невозможного в установлении ваших отношений с женщиной. Ни стыда, ни греха. Всё свято.
Засыпая под взглядами, там, на арене, мадам Леокриса шепнула мне, что никогда ещё ей не было так хорошо…

У вас уже было ваше советское время, когда я встретился и познакомился с обаятельной Сивиллой, миниатюрной замужней женщиной из городка с довольно редким названием: Лениногромск. Там придумывали что-то секретное, чтобы за одну секунду могли квакнуть сразу две Америки. И Северная. И Южная. Сивилла не работала, воспитывала детей, а тут по горящей путёвке срочно приехала покататься на лыжах в Западную Украину, где мятежный дух Бандеры ещё отзывался в лесистых горах мощными пушистыми снежными обвалами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143