И все же она ничего не могла с собой поделать и очень грустила о нем. После ужина она снова уселась на стульчике, решив во что бы то ни стало спасти второго ягненка.
Даррин отослал ее спать в десять часов.
– Совершенно ни к чему сидеть тут всю ночь. Вы все равно не сможете ему помочь.
– Но вы останетесь с ним?
– Еще немного, – ответил он уклончиво. Элиза посомневалась, стоя в дверях. У нее было подозрение, что, как только она уйдет, граф сам немедленно поднимется в свою спальню и ляжет спать, оставив несчастного ягненка одного.
Даррин поднял брови и удивленно посмотрел на нее. Она вынуждена была уйти.
Закрывшись в своей спальне, Элиза подбросила уголь в камин и, сев на один из стульев, стала ждать. Она не собиралась ложиться. Нет, она подождет, когда он поднимется по лестнице и удалится в спальню. Потом Элиза спустится на цыпочках вниз и будет следить за ягненком.
Долго ждать ей не пришлось. Элиза скривилась в усмешке. Лестница заскрипела под его шагами, граф протопал по коридору и закрыл за собой дверь. Вот уж действительно – «немного»!
На кухне все было прибрано, стол чистый и готов к утреннему чаю. Элиза наклонилась над ягненком, и ей показалось, что задняя дверь хлопнула. Этот старый дом полон разных таинственных звуков, подумала Элиза и пожала плечами. Вон как пол скрипит!
Было часа два ночи, когда ягненок пошевелился и слабо бякнул. Элиза очнулась от дремы, покормила ягненка. Тот сосал вяло и мгновенно уснул. Элиза заметила с испугом, что в ведерке почти не осталось молока. Она не знала, можно ли кормить ягненка коровьим молоком. Как жаль, что она ничего об этом не знала! Если ягненок умрет только потому, что она не знает таких простых вещей, она себе этого никогда не простит!
Несмотря на ее решимость бодрствовать до утра, она уснула, должно быть, крепко. Потому что, проснувшись, она увидела Даррина, который зажег лампу а столе. За окном было по-прежнему темно.
– Итак, вы все-таки встали, – сказал он, добавил угля в камин и повесил чайник.
Элиза, не обращая внимания на графа, протерла глаза и наклонилась над мешком. Она погладила ягненка.
К ее ужасу ягненок был холодный и неподвижный.
– Нет! О, нет! – воскликнула она и взяла на руки ягненка. – Нет, он не умер! Нет!
По ее щекам струились слезы, и она прижала к себе маленькое тельце.
– Дайте-ка мне, – сказал Даррин. И когда она покачала отрицательно головой, добавил: – Ну перестаньте, вы все равно уже ничего не сможете сделать.
Он забрал у нее ягненка и отнес мешок к двери. Когда он вернулся, Элиза стояла, закрыв лицо руками.
Граф смотрел на нее с минуту, сжав руки в кулаки. Но, увидев, что ее плечи трясутся от рыданий, он подошел и обнял ее.
– Не плачьте, – нежно проговорил он. – Все когда-нибудь умирают.
Элиза чувствовала себя хорошо и спокойно в его крепких руках.
И все-таки, несмотря на этот покой, печаль не проходила. Несчастье душило ее. Она знала, что если будет молчать и дальше, то обязательно задохнется.
– Я знаю, – ответила Элиза сердито. – Дело не только в ягненке.
– А в чем еще? – спросил он, гладя ее волосы и шею.
– Во всем, – сказала она, решившись. – Извините, если я обижу вас своими словами. Но этот дом ужасное место! Тут столько работы, о которой я раньше не имела понятия. И этот кувшин, ведро слишком тяжелые. У меня нет сил их таскать. У меня нет сил ходить через двор и мерзнуть. Мне не нравится быть грязной. Я не хочу растапливать камин и подбрасывать уголь. Это… так невыносимо!
Она почувствовала, как он застыл, но не могла уже остановиться и продолжала перечислять свои обиды.
– И я никогда не слышала, чтобы такой человек, как граф, жил без прислуги, словно обычный крестьянин. Даже если вы проиграли свое состояние, оно вам для этого не обязательно! Слуги стоят совсем дешево. Даже обычные люди могут их иметь. Обходиться без прислуги это эксцентрично! Я не хочу здесь оставаться! Я хочу домой в Лондон! Там ягнята не умирают и курицы не клюются. Дома я смогу носить те платья, которые мне нравятся, а не этот ужасный балахон!
На минуту в комнате наступила тишина. Потом граф вздохнул и сказал:
– Я не нахожу ваше платье ужасным. По-моему, оно просто весьма подходящее.
– Подходящее? Но я не хочу быть подходящей!
Она кричала громко, теряя самообладание.
– Я хочу быть модной. И чтобы в меня все влюблялись. Мне все равно, что вы думаете о городских женщинах. Я хочу домой. – И она топнула ногой. – Вы только посмотрите! В кого я тут превратилась!
Она отодвинулась и поднесла свои руки прямо перед его нос.
Но граф даже не взглянул на ее сломанный ноготь. Она вдруг остановилась – уж не обидела ли она своего хозяина. В безысходном горе ока забыла, что они одни в доме и ей некого позвать на помощь.
Правда, он не выглядел обозленным. Фактически она не могла прочитать на его мужественном лице никаких эмоций, а его серые глаза оставались совершенно равнодушными.
Неожиданно он прижал ее крепче к себе. Она вздохнула, а он своими пальцами приподнял ее подбородок. Не успела она возмутиться против такой фамильярности, как Даррин поцеловал ее страстно и жадно.
Элиза была шокирована. Она знала, что он имеет полное право оскорбиться за все высказанные ею упреки или даже посмеяться над ее слабостью. Он мог обозвать ее глупой. Мог даже, – почему бы и нет? – ударить, и она бы не удивилась.
Но она совсем не ожидала, что он станет ее целовать.
Элиза больше уже ничего не соображала. Она думала только об этом мужчине, в чьих крепких объятиях она находилась.
Его губы были все более требовательными. Он гладил ее по спине, будто желая ощутить сразу все те места, которых касались его руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59