Скажи, ты подозреваешь и меня?
– Полный абсурд. Тебе надо обратиться к психиатру. Не думал, что дело с твоими мозгами обстоит так плохо.
– Тогда почему я отстранена от расследования? – упрямо переспросила Фрэнсис.
– Не только отстранена, но и уволена… И предупреждена об этом сутки назад по телефону.
За этим последовало тягостное молчание. Малкольм отключился.
Пятница, 10 июля
Утро выдалось, на счастье, прохладным и ветреным. Работать в такую погоду в саду было одно удовольствие. Фрэнсис подрезала слишком пышно разросшиеся кусты роз, залезла на стремянку и обломала засохшие нижние сучья деревьев. Мысль о том, что она потеряла работу, свербила ее, но не так чтобы очень. Она привыкла к тому, что по собственной глупости что-то важное теряла в жизни – например, расторгла помолвку с Пьетро.
Сэм приблизился неслышно и незаметно, как индеец из романов Фенимора Купера. Он держал в руках кувшин со свежевыжатым апельсиновым соком, и голубой хлопчатобумажный свитер, что был на нем, очень шел ему.
– Ты отлично выглядишь, – сказал он вместо приветствия.
Они оба поочередно отхлебнули холодного сока.
– Я лишилась работы, – поведала ему Фрэнсис.
Сэм молча пожал плечами, потом неторопливо расставил шезлонги. Они некоторое время просидели в молчании, потом Фрэнсис заговорила.
Она пересказала ему свою нервную беседу с Малкольмом и приступила к сути дела:
– Для меня эта прошедшая ночь был трудной, но и для моего шефа, я полагаю, тоже. Он считает, что мое вмешательство в расследование придаст делу скандальную окраску. Малкольм давно дружит с моим отцом. Но тут, по-моему, замешано еще кое-что. Скорее всего, связанное с убийством, но прямого касательства к нему не имеющее.
– Для меня это слишком сложно. Объясни попроще, – попросил Сэм.
– Он с кем-то говорил, но я не знаю с кем. Только не с Умником, иначе я была бы в курсе… надеюсь. Малкольм не стал вдаваться в детали. Он, впрочем, никогда этого не делает. Ему, конечно, нужен результат, но он хочет им манипулировать по своему усмотрению: кормить журналистов с ложечки, или выдавать полную порцию, или загнать все в тупик – словом, чувствовать себя хозяином. А я не та, кому можно заткнуть рот. В общем, Малкольм ведет себя странно, но удивляться тут нечему. Такой уж он человек и такое место занимает.
– А может, полицейские уже все раскрыли, но пока помалкивают?
– Может, и так. А может, я тоже кого-то подозреваю и помалкиваю.
– А что сейчас тебе мешает раскрыть рот, ты же уволена? – вполне резонно заметил Сэм. – Кстати, ты уже свыклась со своим новым положением?
– Да, почти, проведя бессонную ночь в размышлениях.
– И какие у тебя перспективы?
– Стать адвокатом. Защищать тех, кого раньше старалась упрятать за решетку, – усмехнулась Фрэнсис.
– А серьезно? Такая смена позиций нелегкий шаг?
– Конечно. За моей спиной было государство. Обвинение – это мощная машина, оплачиваемая из бюджета, а на защиту в основном клиент тратит свои средства.
– А что тебе больше по душе – защищать или обвинять?
Вопрос, простодушно заданный Сэмом, был для Фрэнсис не так уж прост. Это отразилось на ее лице, и Сэм тут же пожалел, что попал в болевую точку.
Телефонный звонок прозвучал не вовремя. Сэм еще несколько секунд держал ее руку в своей, передавая Фрэнсис через прикосновение свое тепло и сочувствие, потом отпустил.
– Это скорее всего Умник. Только ему придет в голову звонить мне спозаранку.
Фрэнсис не очень торопилась возвращаться в дом к телефону. Интуиция ее не подвела. Умник обрушился на нее прежде, чем она успела поздороваться.
– Ты как – совсем рехнулась или это временное помешательство?
– Новости распространяются со скоростью света, – усмехнулась Фрэнсис.
– Что ты там бормочешь? Звони быстрее Малкольму… Покайся, скажи, что у тебя был нервный срыв. Или придумай что-нибудь еще. Не корчи из себя идиотку.
– Нет! – со внезапной решимостью заявила Фрэнсис. – Ничего такого я делать не буду.
– Какого черта?.. Ты ведешь себя как ребенок.
– Хватит! Теперь ты меня послушай. Мне хотелось бы знать, что ты откопал в отцовском кабинете? Кстати, у тебя был ордер на обыск? На каком основании, хотела бы я знать?
– Не гони лошадей, Фрэнсис. Я как раз собирался тебе все рассказать.
– Пока попридержи информацию. Расскажешь при встрече.
Она повесила трубку. Ей было неприятно, что прокуратура, отстранив ее, принялась рыться в финансовых бумагах отца, не имеющих отношения к трагедии в его семье. И Малкольм, и Умник могли бы проявить больше такта и сочувствия к ее отцу.
Новый телефонный звонок заставил Фрэнсис вздрогнуть. Если это опять Умник, она без разговоров пошлет его сразу к черту.
Но в трубке зазвенел голосок Блэр:
– Фанни, как ты?
– Все нормально. А почему ты спрашиваешь?
– Ты обычно не снимаешь сама трубку. Я привыкла оставлять тебе послания на автоответчике.
– Да, но ты прежде не звонила так рано, – заметила Фрэнсис.
– Я тебя разбудила?
– Нет.
– И все-таки ты в порядке? Твой голос звучит как-то странно.
Фрэнсис не знала, что ей на это ответить. Она не могла собраться с духом и выложить сестре новость о своем увольнении. У нее было не то настроение, чтобы выслушивать охи и ахи Блэр, расспросы и возмущение по поводу допущенной к ней несправедливости.
К тому же Блэр непременно сообщит эту новость матери, а за этим последуют еще звонки – взволнованные и испуганные. Мать расстроится при мысли, что ее дочь уже никогда не станет судьей, как она втайне надеялась, а иногда говорила об этом вслух. Даже Блэр, которая не понимала, почему люди выбирают себе скучное поприще служителей закона, начнет критиковать необдуманный поступок Фрэнсис, лишающий ее твердого заработка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123