Его преданность Клио, его увлечение этой женщиной стало очевидным с момента их первой встречи на вечеринке, устроенной тогда еще не пьяницей, а нормальным парнем Джеком и его супругой Констанс. Стоило лишь заглянуть в лицо Ричарда, заметить, как бережно и одновременно по-хозяйски его рука обнимает талию Клио, чтобы уверенно вынести вердикт – срок ему грозит долгий, и вряд ли он будет выпущен на свободу вплоть до своей кончины.
Гейл не видела Ричарда с тех пор, как его года полтора назад хватил удар. Она слышала, что он в параличе, что общаться с ним трудно, что он стал непредсказуем в своих распоряжениях и утерял связь с реальностью. Из-за его болезненного состояния Клио замещала супруга на всех заседаниях комиссий и правления клуба, оглашала якобы его мнение по различным вопросам и вела себя достаточно скромно, оставаясь в тени. Это воспринималось всеми с пониманием и было данью уважения ветерану, с пользой послужившему клубу.
– Я обсуждала с Ричардом утром этот вопрос. Я просто озвучиваю его решение, – пояснила Клио с улыбкой, достойной телеведущей новостей.
Мог ли Ричард Пратт так распорядиться и был ли он в этот момент в здравом уме? Если так, то осознавал ли он последствия подобного поступка? Ответы на эти вопросы Гейл пыталась найти, вглядываясь в лица сидевших за столом умников, ловкачей и беззаботных интеллектуалов, всех одинаково богатых, с безупречным прошлым и родословной, которых она привыкла уважать и в чью среду она, как надеялась, проникла. Она взглянула на свои безумно дорогие швейцарские часики на золотом браслете.
– Не пора ли нам сформулировать решение комиссии для протокола? – позволила она себе напомнить о своих обязанностях секретаря.
Опять кулак Джорджа опустился на непоколебимую дубовую столешницу, и Гейл очень не понравилось такое неуважительное отношение к антикварной мебели.
– Я недооценивал тебя раньше и теперь раскаиваюсь, – заявил Джордж, глядя в глаза Клио. – Только не думай, что я тебе льщу. Наоборот, ты оказалась глупее, чем мне казалось. С твоими птичьими мозгами ты можешь втянуть нас в большие неприятности, вплоть до судебной тяжбы. Генри не тот человек, что оставит без последствий подобное унижение.
– Пусть он обращается в любые суды, но на сегодня вопрос закрыт, – беспечно пожала плечами Клио. – А в будущем году, если он осмелится проявить наглость и снова подать заявление, мы ему напомним о «черном шаре».
Улыбка, с которой Клио произнесла свой ответ Джорджу, была торжествующей и, возможно, заранее отрепетированной.
– Через год от тебя в этой комнате и духу не останется! Мы ее как следует проветрим.
– Кто знает, когда и чей наступит черед, – засмеялась Клио. – Все в руках всевышнего.
Гейл вмешалась, снова напомнив о себе:
– Могу ли я внести в протокол, что просьба Генри и Луизы Льюис о приеме в члены клуба отклонена без голосования?
Все промолчали, лишь стулья под ними скрипнули в наступившей напряженной тишине. Наконец председательствующий процедил, не разжимая губ:
– Да.
Никто ему не возразил.
Гейл вздохнула с облегчением, как положено нормальному секретарю, когда решение принято, хотя облегчения на самом деле не ощущала.
– Переходим к обсуждению следующей пары. Брюс и Нэнси Салливан.
Джордж и Клио, занимавшие места за столом как раз напротив друг друга, почти синхронно откинулись на спинки стульев, и их взгляды встретились. Обоюдная ненависть заключила их в единое силовое поле. Клио Пратт торжествовала, он же был уверен, что в скором времени она горько расплатится за свою победу. Джордж считал, что Клио грубо ошибается, думая, что ее поступок забудется и останется без последствий.
Он первым поднялся, когда председатель объявил об окончании заседания, но к Клио проявил предельную вежливость:
– Желаю удачи, Клио. Всегда рад тебя видеть. Генри Льюис, надеюсь, тоже с удовольствием встретится с тобой при случае.
Клио обнажила в улыбке безупречные зубы, раздвинув чувственные губы, чуть тронутые неяркой помадой.
– Я ничего против Генри не имею. Думаю, что мы с ним подружимся.
Неужели она в это верила?
Пол Мэрфи толкнул вращающуюся дверь – дань современности – и очутился в баре, недавно открытом на территории клуба. Хозяин явно пытался угодить всем, выкрасив стены в бледно-зеленые тона с едва заметным абстрактным рисунком, расставив столики на металлических ножках и поместив напротив стойки настоящий английский камин, в котором пылали дрова и отчаянно при этом дымили.
Три знакомые Мэрфи дамы сидели за одним из столиков и составляли, по всей видимости, сплоченную компанию.
– Привет, Пол, – сказала тридцатилетняя худышка с веснушчатым лицом и рыжим конским хвостом, качающимся в такт движениям ее головы.
– Привет! – откликнулся он.
Было бы неплохо вспомнить, как ее зовут. Прошлым летом Пол занимался на корте с ней и ее тремя малышами, по разу в неделю десять недель подряд. На поданный и подписанный ею чек на шестьдесят тысяч он получил ответ из банка, что на счету у клиентки всего триста двадцать семь долларов.
– Когда ты вновь начинаешь курс для леди? – поинтересовалась ученица.
– Как только у тебя взыграет желание взяться за ракетку. – Как тренер, он не мог позволить себе выяснять с ней отношения на людях, а тем более касаться финансовых проблем. Он обязан был светиться профессиональной улыбкой, как бы трудно это ему ни давалось.
– Конец июля для меня самое подходящее время. Разумеется. Как раз в это время женушки уолл-стритовских воротил покидают душный Нью-Йорк со своими чадами и переселяются в благословенный Саутгемптон, в дворцы, построенные их мужьями на миллионы, заработанные на бирже, дышат морским воздухом, резвятся на кортах, сбавляя вес, а мужчины ради этого пребывают в сплошном стрессе и меняют пропотевшие рубашки по нескольку раз в день… и ласкают в редких паузах секретарш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123