– Могу ли я получить распечатки всех свидетельских показаний?
– Я знал, что ты это попросишь. – Умник протянул ей плотный желтый конверт, обернутый тонкой проволокой и с оттиском его личной печати. – Здесь все, что мы наскребли. Копии всех заявлений, собранных детективом Келли и его подручными, стенограммы допросов, доклад судмедэксперта и даже мои личные заметки за четвертое июля сего года.
Умник обаятельно улыбнулся, намекая на то, что совершает должностное преступление.
– Спасибо. – Фрэнсис произнесла это от всей души, искренне надеясь, что Умник поймет, как она ценит его помощь.
– Держи это вплотную к сердцу, детка! Большей благодарности мне не надо. – Он вновь улыбнулся ей.
Фрэнсис поспешно пересекла опустевший холл, влетела в свой тесный кабинет, защелкнула дверь на замок и постояла, прислонившись к стене в приступе внезапного головокружения. Почему-то утверждение Умника о том, что Клио кто-то угробил, подействовало на нее как удар дубинкой по голове. Привычная обстановка, навевающие иногда тоску надоевшие предметы на полках и на столе сейчас кружились перед ее глазами, будто захваченные ярмарочной каруселью. Ей понадобилось больше минуты, чтобы остановить их кружение.
Наконец она добралась до стула и устроилась на жестком сиденье, поджав колени к груди. Желтый конверт, врученный ей Умником, Фрэнсис выложила на стол перед собой.
Она вспомнила, когда последний раз видела Клио живой. Это было на открытии галереи Девлинов. Клио пришла одна. Возле карандашного рисунка с изображением какой-то мертвой птицы они с Клио обменялись несколькими вымученными фразами по поводу удачного начала предпринимательской деятельности Блэр и Джейка на поприще искусства. Клио явно посчитала собравшуюся здесь публику второсортной и с фальшивой улыбкой поторопилась покинуть помещение. Фрэнсис задержалась после ее ухода лишь ненадолго и видела, как Клио с царственным видом уселась в черный лимузин, а шофер в фуражке чуть ли не с поклоном захлопнул за ней дверцу.
Это было всего три месяца назад, а казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Теперь Фрэнсис оставалось только гадать, кто мог так сильно ненавидеть Клио, что решился отправить ее на тот свет.
Едким запахом освежителя воздуха пропиталась тесная комната, где в офисе окружного прокурора графства Суффолк принимали представителей прессы. Пока Фрэнсис пробиралась сквозь толпу в поисках свободного пространства, ее глаза уже щипало от аэрозольного благоухания. Противная струйка пота стекала у нее между грудей и дальше вниз по животу, габардиновая юбка липла к влажным бедрам. Она нашла себе место у окошка и встала там, скрестив руки перед собой, оберегая себя, по возможности, от прикосновения других разгоряченных тел.
Группа помощников Малкольма Морриса по связи с общественностью потрудилась на славу. Комната была забита репортерами всех местных и федеральных газет, радиостанций и телеканалов, а также служителями закона, многие из которых явились в форме. Малкольм стоял на возвышении, просматривая свои заметки, ожидая, когда прекратится броуновское движение в толпе и разговоры поутихнут. Он выглядел весьма привлекательно, облаченный в двубортный костюм, белоснежную рубашку и алый галстук, скрепленный золотой заколкой, отбрасывающей солнечные зайчики. Наконец: он вскинул голову, уставился прямо в камеру Эн-би-си и начал говорить:
– Как вы уже знаете, Клио Хеншоу Пратт, возраст пятьдесят один год, место жительства – Саутгемптон, супруга финансиста Ричарда Пратта, была обнаружена мертвой в частном теннисном клубе в прошедшие выходные. На основе улик, собранных прокуратурой в сотрудничестве с местной полицией, стало очевидно, что смерть миссис Пратт была насильственной. Я не имею права разглашать детали расследования, но могу сказать, что все возможное будет сделано и уже делается, чтобы разоблачить, арестовать и отдать под суд убийцу. Приношу свои искренние соболезнования членам семьи Клио Пратт.
Сверкнули вспышки фотоаппаратов. Корреспонденты наперебой принялись взывать: «Мистер Моррис», привлекая к себе его внимание.
– Я готов ответить на ваши вопросы.
Малкольм был в своей стихии. Он обожал выступать на публике и ощущал приятное возбуждение, когда одаривал жаждущих репортеров крохами скудной информации, собранной для него не претендующими на известность и лавры работниками. На этот раз момент торжества для Малкольма Морриса наступил за счет несчастья в семье Пратт. Ричард потерял жену, которую горячо любил на протяжении долгих лет и которая, вероятно, искренне любила его. Фрэнсис надеялась, что отец не станет смотреть дневной выпуск новостей.
– Кто руководит расследованием? – задала вопрос хорошенькая женщина в ярко-голубом костюмчике.
– Специальный агент Роберт Берк и помощник окружного прокурора Перри Когсуэлл.
Фрэнсис поискала взглядом Умника и обнаружила его в группе работников прокуратуры, столпившихся чуть позади Малкольма. Перри, когда назвали его имя, выступил вперед и поднял руку над головой, словно футболист, приветствующий болельщиков. Такое дело было для него настоящим подарком, шансом покопаться в личной и деловой жизни Ричарда Пратта, во взаимоотношениях его покойной супруги с ее друзьями и знакомыми и все это выложить алчным журналистам на лабораторный стол под их микроскопы. Сколько раз Фрэнсис казалось, что Перри мстит лично ей за ее происхождение, за богатство ее родителей, высказывая якобы по-товарищески свое мнение о ее неспособности стать хорошим обвинителем, потому что она чуждый элемент в механизме судопроизводства графства Суффолк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123