– Все будет хорошо, – сказал я. – Все будет просто прекрасно. Дело идет на лад. Я выпишу чек.
– Деньги здесь ни при чем, – ответила она, всхлипывая. – Все равно это старая рухлядь – кому ее жалко? Но что случилось с Пучком? Я не понимаю. Ведь я столько раз оставляла его одного – и ничего подобного не происходило.
– Не знаю, – признался я, – просто не понимаю. Надо будет сводить его к ветеринару, может, с ним что-то не то.
Я знал, что лгу и что ни к какому ветеринару я не пойду. Было единственное место, где Пучка могли привести в чувство, – кинологический центр, или собачий приют.
В тот момент я поступал почти бессознательно – ум работал, только чувства были отключены. Это как операция на сердце, которую нельзя произвести без анестезии. Правда, если перебрать с анестезией, результат может получиться плачевным.
Посадив Пучка в машину, я тронулся с места.
– Догадываешься, куда едем? – спросил я. Пес молчал, развозя носом влажное пятно по стеклу и уставившись пронзительным взглядом в небо.
– Мы направляемся в собачий приют, в ужасное место. Туда попадают беспризорные и невоспитанные собаки. Я могу оставить тебя там на неделю, и по прошествии недели ты будешь принадлежать им. И тогда я уже не смогу забрать тебя оттуда, как бы ни хотел.
Это была, конечно, очередная неправда. Через неделю они начинают подыскивать собаке нового хозяина, показывая ее желающим обзавестись четвероногим другом, но Пучка в таком настроении вряд ли кто пожелает забрать.
– Я хочу, чтобы ты понял, что произошло, – сказал я. – Ты даже не представляешь, как ты нас расстроил.
Пес отвернулся, уставившись в заднее стекло автомобиля. Его трясло, как от сильного озноба.
Впереди замаячило здание кинологического центра. Уже издалека можно было заметить перемены. Фасад главного корпуса был обнесен лесами, вместо флигеля, напоминавшего скаутский шалаш, возводилось незамысловатое с точки зрения архитектуры здание из стекла и металла в стиле XXI века. Не думаю, что деньги миссис Кэдуоллер-Бофорт уже дошли до них, но, несмотря на это, они не сидели сложа руки.
Я прошел с собакой в фойе. Теперь это гостеприимное с виду место, каким оно показалось в наш первый визит сюда с миссис Кэдуоллер-Бофорт, смердело псиной, причем пожилой, и средствами от насекомых. Я приблизился к столу, Пучок кротко семенил рядом.
Женщина за столом тут же меня узнала:
– А-а, мистер поверенный! Я читала газету. Боже мой, как жаль, бедная миссис Кэдуоллер-Бофорт.
Дежурная была облачена в новую униформу с иголочки.
– Да, – откликнулся я. – Очень жаль. В самом деле.
– Вы видели Джули? – спросила она. Джули была менеджером, она водила нас с миссис Кэд-Боф по приюту.
– Нет, – сказал я, – мы по личному вопросу.
Она посмотрела на меня и затем перевела взгляд на трясущегося пса.
– В самом деле?
Ну что тут скажешь: «У меня проблемы с собакой, и я хочу оставить его у вас не недельку: думаю, шок пойдет ему на пользу и он придет в чувство».
После слов «шок пойдет ему на пользу» в кинологическом центре меня точно примут за сумасшедшего.
– Позвольте спросить, каковы правила в вашем приюте? Можно собаку сдать… на время?
– Как вы сказали? – поразилась дежурная.
– Ну… на некоторое время. Чтобы потом забрать.
– Вообще-то, у нас такое не принято, – пожала плечами женщина и нахмурилась. – Вам дается неделя на случай, если перемените решение, после чего собака начинает искать новых хозяев. То есть собака сама не ищет, но мы подбираем ей людей, желающих взять животное на воспитание. Если пожелаете забрать, пишете заявление, и оно рассматривается. А что с ним случилось?
– Он, как бы это сказать… – замялся я. В эту минуту, несмотря на то что он натворил, мне стало ужасно неловко и перед Пучком, и перед ней.
Пучок как-то странно зарычал – такого тона от него мне еще слышать не приходилось.
– Ого, так он у вас агрессивный! – заметила женщина. – Искусал кого-нибудь?
Пучок зарычал громче, и женщина отступила на всякий случай.
– Так вы хотите его оставить?
– Я хочу, чтобы он пришел в чувство.
– Прошу прощения?
– Я думаю, клетка поставит ему мозги на место, то есть кратковременное заточение пойдет ему на пользу, – сказал я, стараясь выражаться как можно более прозрачно.
Она посмотрела на меня как на сумасшедшего. Видимо, на то имелись основания, должен признать.
– Это же не интернат для малолетних преступников, – сказала она, – или вы его оставляете, или воспитываете сами.
Пучок взглянул на меня в этот момент, его верхняя губа вздернулась, и обнажились зубы.
– Я не знаю, – обреченно сказал я, – не знаю.
– Может, вам стоит пойти домой и как следует подумать, прежде чем принимать окончательное решение, – спросила она. – У вас нездоровый вид. Вижу, вы в самом деле сильно расстроены.
Только тут я заметил, что слезы катятся по моим щекам.
Она была права, я понимал это. Я должен найти выход, даже если нам придется переехать в другой дом. Я должен настоять на своем решении, просто поставить Линдси перед фактом. В конце концов, я имею такие же права на этот дом. Моя настойчивость пока ничего хорошего на свет не произвела, но я должен научиться настаивать на своем. Как мог я так сильно привязаться к собаке за столь короткое время – просто непостижимо, и почему у людей все так сложно? Почему человеческие отношения так запутаны?
– Давайте попробуем… – сказал я. – Черт возьми! Он укусил меня!
В этот момент клыки впились в мою икру, штанина была разорвана до колена, и все тело пронзило болью до самых корней зубов. Боль была такая, что даже челюсти свело и заныло под пломбами.
Все произошло так неожиданно, что я потерял равновесие и в процессе падения пытался прийти к компромиссу с реальностью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129