– Но, мэм, почему бы вам не…
– Сесилия, – бесцеремонно прервала ее Фрэнсин, – эта женщина не производит впечатления делового человека. Ведь она пока не заявила о своих намерениях.
– Да, мэм, но о подобных вещах действительно говорят с глазу на глаз, и к тому же не в присутствии секретарши.
– Сесилия, делай, что тебе говорят, и, пожалуйста, не вмешивайся в мою жизнь. Мне и без того тошно. – Последние слова она произнесла со свойственной ей деликатностью, но по всему было видно, что она готова отказаться от этой привычки. – Скажи Манро, что я свяжусь с ним на следующей неделе.
– Да, мэм, – спокойно ответила секретарша.
– Послушай, Сесилия, – смягчилась Фрэнсин, – я знаю, что делаю. Пока.
Она положила трубку и встала из-за стола в полной уверенности, что поступила правильно и сделала наилучший выбор из возможных вариантов. Во всяком случае, ей так казалось в тот момент. Ее взгляд упал на большой пакет с бумажными игрушками, которые купил Ка Тай. Какое-то время она рассеянно смотрела на него, а потом швырнула в камин, после чего долго искала спички, чтобы разжечь огонь. Игрушки сгорели быстро, оставив после себя лишь небольшие комочки серого пепла.
После этого она, изнемогая от усталости, направилась в спальню, включив по дороге электронную сигнализацию. Когда вся система защиты дома была задействована, она сладко зевнула и легла спать, надеясь в душе, что ее не будут во сне терзать кошмары.
Часть первая
С РЕБЕНКОМ НА РУКАХ
1941 год
Ипо, Малайя
Фрэнсин посмотрела на умиротворенное лицо безмятежно спящей Рут. Небо было безоблачным, но в сезон муссонных дождей на голову в каждую минуту могли обрушиться потоки воды. Ее тетушки сидели полукругом на бамбуковой циновке и обсуждали последние события, но она их не слушала, всецело поглощенная своим ребенком. Одно слово постоянно вертелось в ее голове и не давало покоя – Япония.
Кантонский диалект был мягким и мелодичным, но это слово даже на нем звучало как-то уж слишком тревожно. Два дня назад японцы внезапно напали на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе и почти полностью уничтожили Тихоокеанский флот США. И вот теперь американцы объявили войну Японии.
А в это время японцы нанесли мощный удар по городам Малайского полуострова, причем один из них находился всего в ста пятидесяти милях отсюда. Официальные власти Великобритании заявили, что нападение на город Котабару было успешно отбито. Однако вместе с муссонными дождями оттуда пришли тревожные слухи, что на самом деле это не совсем так.
– Не волнуйся, тетя, – сказала молодая женщина, сидящая в дальнем углу, – англичане сделают котлеты из этих гнусных япошек. – При этом она скорчила такую гримасу, что все присутствующие весело рассмеялись.
Однако тетя Инхо, глава родового клана, пользующаяся непререкаемым авторитетом даже среди мужчин, слегка прокашлялась, встала и поплелась к двери.
– Нет, дорогие мои, – буркнула она от порога, – на этот раз англичанам пришел конец.
– Тетушка! – воскликнула другая женщина, в отчаянии всплеснув руками и растерянно посмотрев на сестер.
Они все были «перанакане» – так называли людей, родившихся в районе Сингапурского пролива, получивших образование в Англии и сохранивших лояльность британской короне.
Инхо остановилась и предупреждающе подняла вверх палец.
– Японцы скоро будут здесь, Юфэй, – заявила она, называя Фрэнсин китайским именем. – Они будут новыми хозяевами Азии, и вам с мужем надо как можно быстрее уехать отсюда. Так и передай ему.
Фрэнсин молча кивнула и посмотрела на ребенка. Тетушка Инхо была мудрой женщиной и никогда не говорила лишнего. Она всегда желала ей добра, хотя и не одобряла ее брак с англичанином. Мало того, что у Юфэй отец англичанин, так теперь еще и муж. Тетушка уже неоднократно предупреждала их о грозящей опасности, но Эйб всегда посмеивался над ее словами и пренебрежительно отзывался о неграмотных крестьянах, которые ничего не смыслят в политике. Однако Фрэнсин знала, что в их деревне живут умные люди и их предчувствиям следует доверять, особенно если они предвещают беду. Она уже не раз убеждалась в этом.
Фрэнсин прикоснулась к щечке Рут и улыбнулась. Она вышла замуж за Эйба в семнадцать лет, и через девять месяцев у них родился этот прелестный ребенок, которому недавно исполнилось четыре годика. Рут была крещеной методисткой, но в самые ответственные моменты жизни Фрэнсин носила дочку в расположенный неподалеку буддийский храм, где монахи жгли ароматные свечи и прикрепляли к статуе Будды золотые листики. Эйб был далеко не в восторге от таких посещений и каждый раз недовольно хмурился, стоило ему учуять исходящий от ребенка специфический запах ароматических смол.
– Мама? – шепнула девочка, широко открыв глаза.
– Да, милая, я здесь, – нежно ответила Фрэнсин и погладила ее по темным густым волосам.
Рут унаследовала материнский овал лица, пухлые губы и миндалевидные глаза. Правда, цвет их достался ей от отца, но это нисколько ее не портило. Как и мать, девочка не была копией ни китаянки, ни англичанки, а унаследовала все самое лучшее от обеих рас. Впрочем, Фрэнсин подозревала, что ее дочь навсегда останется чужой для каждой из этих культур и будет чувствовать себя вечным изгоем. Однако больше всего ее раздражали мрачные прогнозы тетушек, которые при каждом удобном случае говорили ей, что Эйб однажды непременно бросит ее и женится на своей соотечественнице, а она останется одна с ребенком на руках.
Разумеется, Фрэнсин гнала от себя подобные мысли, но дурной пример отца, который именно так и поступил с ее матерью, не давал ей покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126