– Расскажи мне сказку, – попросила Сэнди, согнув колени под одеялом, прижав к уху телефонную трубку.
– Какую сказку?
– Любую. Какую рассказывают на ночь.
– Взрослую или детскую? – спросил Джон.
– Расскажи про нас.
– Я тебе расскажу о нашем первом свидании, – предложил он.
– Ладно.
– Мы отправились на ипподром, – начал он. – Осень была ранняя, холодная. Ты никогда раньше не бывала на скачках, тебя угнетала грязь вокруг, усыпанный билетами пол, мужчины нездорового вида с сигарами. Ты все время спрашивала: «Разве они не работают?» Это были скачки на легких колясках. Мы выбрали лошадей с понравившимися кличками. Женщина Под Парами. Мой Последний Доллар. Мы постоянно проигрывали. Один раз мы поставили чуть не на каждую вторую лошадь, и все равно проиграли. Ты подошла к ограждению, чтобы вблизи посмотреть на лошадей и жокеев. На тебе был большой красный свитер. Один из жокеев, проходя мимо, небрежно поздоровался с тобой. Мне хотелось заниматься с тобой любовью, ни о чем другом я просто думать не мог. Я не знал, как прикоснуться к тебе, даже как взять тебя за руку. Ты казалась такой замкнутой. Мы ушли перед последним заездом.
– У этой сказки счастливый конец? – спросила она.
– Да. Мы вернулись к тебе домой и занялись любовью, и с тех пор никогда не разлучались.
– Мне всегда так нравились волшебные сказки.
Он засмеялся.
– Ну как, теперь сможешь уснуть?
Минуту в трубке слышалось лишь слабое потрескивание.
– Я вижу ее во сне, – тихо сказала она. – Энн. Она никогда ничего не произносит, но ее лицо всегда искажено, глаза западают внутрь, челюсть отвисает.
– Я понимаю. Мне до сих пор снится сестра, – сказал он, – а ведь уже прошло тридцать лет. Меня взяли в больницу повидаться с ней за два дня до того, как она умерла. Она лежала такая исхудавшая на этой большой белой кровати. Все эти годы мне снится одно и то же: большие куски плоти отваливаются от ее тела и падают к моим ногам. Я всегда просыпаюсь до того, как она превратится в голый скелет.
Сэнди плотнее прижала трубку к уху и некоторое время слышала лишь, как пульсирует кровь у нее на виске.
– Мне хочется, чтобы ты больше общался с ними.
– С кем?
– С Джулией и Эйли.
– Ладно.
– Ты серьезно, или это просто значит «отвяжись от меня»?
– Послушай, Сэнди, уже поздно, а мне завтра надо рано быть в магазине.
Повисла долгая пауза.
– Голубой, – наконец произнесла она.
– Что?
– Свитер, который был надет на мне на ипподроме, голубой.
Он рассмеялся.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Я люблю тебя, – добавила она столь неуловимым шепотом, что только когда он повесил трубку, до него дошло, что она сказала.
Риэрдон решительным деловым голосом произнес имя женщины, с которой впервые познакомился четыре дня назад, когда она пришла в его офис незванно-непрошенно и заявила, что имеет сведения, которые могли бы заинтересовать его.
Люси Абрамс стояла возле стола, ее тщательно подкрашенное лицо обрамляли густые каштановые волосы, нижняя губа нервно подергивалась. Он поспешил закрыть дверь в кабинет.
– Садитесь, – предложил он.
Она присела на самый краешек обитого винилом кресла, избегая его взгляда.
– Я никогда прежде не бывала в конторе у адвоката, – сказала она. Она колебалась, но голос звучал решительно, свидетельствуя о том, что за стенами этого кабинета недостаток уверенности в себе вообще-то в число ее проблем не входит.
– Ну, это не так неприятно, как у зубного врача, – ободряюще улыбнулся Риэрдон. – Итак, скажите же мне, о чем речь.
Ее глаза, влажные, карие с золотистыми искорками, впервые глянули прямо на него.
– О Теде Уоринге, – ответила она.
Теперь Люси Абрамс, одетая в облегающее красное шерстяное платье, вошла в зал суда и проследовала по проходу к свидетельскому месту. Сэнди внимательно наблюдала за ней, замечая черные замшевые туфли-лодочки и сильные стройные икры ног – наверняка результат системы мучительных тренировок. Ее волосы, перехваченные на затылке черной бархатной лентой, блестели. Проходя мимо Теда, она чуть-чуть замедлила шаг и едва заметно повела головой в его сторону. Тед скривил губы в гримасе отвращения и сложил руки на груди, глядя, как ее приводили к присяге.
– Пожалуйста, сообщите суду, когда вы познакомились с обвиняемым, Тедом Уорингом.
– В прошлом году. По-моему, в декабре.
– А где вы познакомились?
– В баре Хэндли-инн, – ее гладкая красная нижняя губа подрагивала, как тогда, в кабинете у Риэрдона.
– Каков был характер ваших взаимоотношений с мистером Уорингом?
Люси Абрамс уставилась в пол, на пестрый серый мрамор, потом мельком глянула на Теда, ее лицо и взгляд были ясными и жесткими. Если Тед и вздрогнул, она этого не заметила. Она сдалась.
– У нас была любовная связь.
– Как долго она длилась?
– Всего пару недель.
Сэнди заерзала, подалась вперед, чтобы лучше разглядеть лицо свидетельницы. Она была слишком густо накрашена, несомненно, привычка, сохранившаяся со времен порочной юности.
– Был ли мистер Уоринг в то время женат?
– Он говорил, что они с женой только что разъехались.
– Был ли он огорчен этим?
– Иногда да, иногда нет.
Тед пошевелился, громко стукнув ногами по полу, и Фиск похлопал рукой по столу, чтобы успокоить его.
– Его трудно было разгадать, – продолжала она. – Он действительно человек настроения, понимаете? Только что страдал по ней, а через минуту заявляет, что плевать он хотел.
– Мисс Абрамс, почему вы перестали встречаться с мистером Уорингом?
Она поколебалась, прежде чем ответить:
– Кое-что произошло.
– Что же произошло, мисс Абрамс?
– Он зашел однажды вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108