– Вы можете идти.
Он не появлялся целую неделю. Как только прозвенел звонок с последнего урока, Джулия торопливо запихнула полупрепарированную лягушку в пластиковый мешок и выскочила из кабинета биологии на центральную лестницу, но его там не было. Она четыре раза звонила ему домой, слушала его энергичный голос на автоответчике: «Пожалуйста, скажите вашу фамилию и номер телефона и я перезвоню вам, как только смогу. Пока!» – и каждый раз вешала трубку, когда раздавался сигнал. Она размышляла, догадывается ли он, что это звонит она. Смог бы он определить это по звонку, по сигналу, по тому, как вешается трубка? Ничего особенного она не могла ему сказать. Ему нужна была информация, даже она это понимала, но колебалась, что за лакомый кусочек предложить, не знала, что именно удовлетворит любопытство, заинтересует, прельстит. А что, собственно, было нужно ей? Возможно, лишь ощутить его голос, почувствовать вкус его смуглого солоноватого пальца.
Она вернулась в школу и вошла в телефонную будку возле столовой, закрыла старомодную дверь из дерева и стекла, развернула бумажку с его телефоном и набрала номер редакции. Он поднял трубку после второго гудка.
– Алло? Горрик слушает. Алло?
Она проглотила комок.
– Алло? Это Джулия Уоринг.
– Джулия, – в его голосе сразу зазвучало радушие. – Привет.
– Привет.
Один мальчик из класса Джулии прислонился к будке снаружи и прижался лицом к стеклу, так что оно причудливо исказилось, нос и язык превратились в красный бугор, окруженный облачком запотевшего дыхания. Он стукнул в стекло и убежал, громко смеясь. Она нахмурилась и отвернулась.
– Джулия? Ты слушаешь?
– Да.
– Как поживаешь?
– Вы сказали, если у меня будет о чем поговорить, я могу позвонить вам.
– Да, разумеется. Так что?
– Могу я встретиться с вами?
– Конечно. Я могу приехать через пятнадцать минут. Ты в школе?
– Да.
– Хорошо. Подожди меня, ладно, Джулия? Подождешь?
– Да.
– Я сейчас же выхожу. – Он и правда уже стоял с ручкой и блокнотом в руках.
Джулия задержалась в женском туалете на первом этаже и в первый раз при всех аккуратно накрасила пухлые губы украденной помадой. Причесав волосы, она пошла ждать на улице, усевшись на цепь, ограничивавшую школьную территорию. Холодные металлические звенья впивались ей в тело, пока она покачивалась взад-вперед, думая о том, что она может сказать, чтобы не разочаровать его, чтобы удержать его, заставить прийти снова, взять ее с собой. Она наблюдала, как через одиннадцать минут на стоянку въехал белый «вольво» и из него вылез Питер Горрик. На нем была куртка, какой она раньше не видела, из бежевой ткани с темно-коричневым кожаным воротником. Ее сердце учащенно забилось, когда она встала и пошла ему навстречу, не зная, куда девать глаза, стесняясь его взгляда; он открыто наблюдал, как она проходит разделяющее их расстояние. Когда они встретились, он улыбался.
– Как дела?
– Нормально, – неуверенно ответила она.
– Ты голодная? Хочешь, пойдем съедим по гамбургеру?
– А можно просто покататься?
– Конечно.
Они пошли к его машине, и на этот раз она позволила ему открыть перед ней дверцу. Она скользнула внутрь, в этот его особый мир; пряный запах, присущий только ему, пустая банка из-под кока-колы на полу, груда книг на заднем сиденье, стянутая шерстяным шарфом в черно-белую клетку, – все это было проникнуто каким-то символическим смыслом, который потом, ночью, у себя в комнате она будет бесконечно пытаться расшифровать. Какие книги он читает? Покупал ли он шарф сам или ему подарили? А если подарили, то кто? Он сел рядом и поехал от школы. Снова сухое тепло окутало их, снаружи, за поднятыми окнами все расплывалось и уносилось прочь.
– Что ты хотела мне рассказать? – спросил Питер.
Джулия минуту помолчала.
– Если я вам расскажу, вы напишете об этом в газете?
– А ты хочешь, чтобы я написал?
– Нет.
– Ладно, значит, не буду. Назовем это «задним планом». Это когда кто-то сообщает нам информацию, которой мы не можем воспользоваться прямо, не можем на нее сослаться. Но она поможет расследованию.
– Расследованию? – переспросила Джулия.
Питер откинулся на спинку сиденья.
– Я не буду писать о том, что ты мне расскажешь. Обещаю. – Он свернул на Харкурт авеню и обошел две машины.
– Это насчет Эйли.
– Что же с Эйли?
– Она врет.
Питер глянул на Джулию.
– Что ты хочешь этим сказать – врет?
– Она врет, что была на кухне. Она вышла оттуда как раз перед тем, как все произошло. Она все видела. Видела, как он целился из ружья ей в голову.
Питер сбросил скорость и съехал на обочину. Он выключил зажигание и посмотрел Джулии в лицо.
– Почему же она врет?
Джулия ухватила выбившийся из-под куртки подол своей длинной белой блузки и дергала провисшую нитку, пока она не вытянулась.
– Она не хочет, чтобы он сел в тюрьму. Хочет, чтобы мы снова жили с ним.
– Ты в этом уверена? Ты совершенно уверена, что она лжет?
– Да.
– Откуда ты знаешь? Она тебе говорила?
– Я ее видела. Видела, как она вышла из кухни как раз перед тем, как это произошло.
– Понятно. – Питер отвел глаза, обдумывая услышанное. – Как ты считаешь, она изменит показания? Подтвердит то, о чем ты говорила?
– Не знаю.
Он кивнул.
– Почему ты говоришь мне об этом сейчас?
– Вы сказали, если мне захочется поговорить с вами…
– Конечно. – Он ободряюще улыбнулся ей. – Ты сделала правильно. – Он включил зажигание и выехал на шоссе. Несколько минут они ехали в молчании.
– Вы ездите в Нью-Йорк? – спросила Джулия, когда они развернулись и поехали обратно в сторону школы.
– Иногда.
– Возьмете меня с собой в следующий раз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108