Лицо его потемнело.— Мы слишком многим обязаны тебе, Ингеборг, — сказал он. — Никто тебя не принуждает.Наступило молчание. Ингеборг смотрела на Тоно. Хоо вздохнул, плечи его поникли.— Конечно, я урод, — пробормотал он. — Я остался бы с вами, но теперь, когда увидел Ингеборг… не могу. Прощайте. Доберетесь домой и без меня. Прощайте. — Он подошел к релингам.Ингеборг бросилась за ним.— Постой, не уходи!Хоо остановился, разинув рот от удивления. Ингеборг обеими руками взяла его огромную лапищу.— Прости, — голос Ингеборг дрожал, в глазах блестели слезы. — Понимаешь, это было так неожиданно… Конечно, Хоо…Он громко захохотал и как перышко подхватил Ингеборг медвежьими ручищами. Она вскрикнула от боли, и Хоо сразу же ее отпустил.— Прости, я нечаянно, — жалобно попросил он. — Я буду бережно…К ним подошел Нильс. Он был бледен как полотно.— Не смей, Ингеборг, это грех! И ты, и я, мы совершили уже столько тяжелейших прегрешений. Не бери еще и этот грех на душу.Теперь уже захохотала Ингеборг.— Брось-ка, — сказала она сквозь смех. — Забыл, что ли, кто я такая?Не впервой, ничего нового тут для меня нет. А может, и есть…Эяна подошла к Нильсу и, обхватив за плечи, что-то шепнула ему на ухо, Нильс удивленно поглядел на нее.Тоно тоже встал и подошел ближе. Пристально глядя в глаза Хоо и положив руку на рукоять кинжала, он сказал:— Ты непременно будешь обращаться с ней бережно. *** Ночи становились все более долгими и темными, лето близилось к концу, но эта ночь выдалась ясной, звезд на небе было не счесть, и при их мерцании дети Ванимена видели все вокруг так же хорошо, как при свете дня. Когг бежал по волнам, подгоняемый попутным ветром. Шелестели волны, бившие в корпус, шумела вода, разрезаемая носом корабля, поскрипывали блоки, подрагивали, чуть слышно звеня, канаты и тросы — тихие звуки, терявшиеся в плеске моря. Как вдруг из-под навеса носовой надстройки раздался рев и хохот Хоо, Хоо и Ингеборг вышли и остановились у релинга, глядя на море. Тоно в это время был у руля, Эяна сидела в вороньем гнезде, но двое на палубе их не замечали.— Я благодарен тебе, девушка, — глухо сказал Хоо.— Ты уже поблагодарил, там, — она кивнула в ту сторону, откуда они пришли.— Разве нельзя поблагодарить не один раз? — Незачем. Сделка есть сделка.Хоо глядел не на Ингеборг, а в море, крепко сжав руками релинг.— Значит, я тебе совсем не нравлюсь?— Я не хотела тебя обидеть.Дюйм за дюймом Ингеборг придвигала к нему свою руку, пока наконец не положила ладонь на его пальцы, обхватившие поручень.— Ты наш спаситель. И знаешь, ты обошелся со мной гораздо лучше, чем многие люди, правда. Но мы с тобой разной породы. Я ведь смертная, женщина. Какая же близость может быть между нами?— Я видел, как ты смотришь на Тоно и…Ингеборг поспешила его перебить:— Почему бы вам не поладить с Эяной? Она такая красавица, не то что я.Я самая обыкновенная женщина. Эяна ведь, как и ты, из Волшебного мира.По-моему, ты ей нравишься. Только не подумай, Хоо, будто я о чем-то жалею.— От меня противно пахнет, но к запаху можно привыкнуть, — с обидой сказал Хоо.— Но почему именно я?Хоо долго молчал, потом повернулся к Ингеборг.— Потому что ты не морская фея, а настоящая женщина.Она подняла голову и поглядела ему в глаза. Лицо ее посветлело.— Но мой народ истребил твоих собратьев, — покаянно, как на исповеди, сказала она.— Это было давно, много лет, даже столетий назад. Теперь люди уже ничего не помнят о тех време-шах, и я не держу зла на людей. Я мирно и тихо живу около Сул-Скерри. Ветер, волны и чайки — вот мои друзья, больше у меня никого нет. Да еще ракушки и медузы — мои соседи. Мой покой нарушают лишь бури и акулы. Так проходит за годом год. Я доволен, но порой тоскливо бывает от одиночества. Ты меня понимаешь?— Голые скалы, кругом только море да небо, просто небо, не святые Небеса… Ах, Господи! — Ингеборг прижалась щекой к груди Хоо, и он с неловкой нежностью погладил ее по волосам. Сердце Ингеборг билось тяжелыми редкими ударами. Спустя несколько минут она спросила:— Но почему же ты не попытался кого-нибудь поискать, чтобы не быть одному?— Я искал. Когда-то в юности. Далеко от Сул-Скерри. Много удивительных вещей я тогда узнал… Но кого бы я ни встретил, никому я не был нужен. Они видели только, что я урод, видели лишь то, что снаружи, а в глубину никогда не заглядывали, не видели, что там, под внешней оболочкой.Ингеборг подняла голову.— Нет, не может быть, чтобы все в Волшебном мире были такими. Тоно, я хочу сказать. Тоно и Эяна…— Верно, они, пожалуй, не такие. Они желают добра своей маленькой сестре. И все-таки люди — они лучше. Как бы это объяснить… В людях есть какое-то тепло и еще… вот то, как ты меня любила. Наверное, это оттого, что вы, люди, знаете, что вы смертны и однажды умрете.Наверное поэтому вы лучше понимаете, что внешность обманчива. Или это в вас искра вечности? Душа? Не знаю, не знаю… Но в иных людях, особенно в женщинах, я это чувствовал. Это как огонь среди темной ночи. И в тебе, Ингеборг, он есть, этот огонь. Он сильный и яркий, и он меня согрел. В твоей жизни столько несчастий, а ты считаешь себя счастливой, потому-то и умеешь так сильно любить.Ингеборг изумилась:— Я? Продажная девка? Нет, ты, видно, ошибаешься. Да что ты знаешь о людях?— Знаю больше, чем ты думаешь, — серьезно ответил Хоо. — Когда-то очень давно я пришел к людям, и люди меня не прогнали, несмотря на то что лицом я не вышел и пахнет от меня скверно. Я ведь очень сильный и от работы не бегал, я умею упорно трудиться, иначе разве научился бы я языку людей и всем ухваткам моряков? Я подружился со многими людьми, некоторые женщины не отворачивались от меня, а иные — поверишь ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122