Он… э… своеобразный Дамьен Херст в мире женской моды, – объяснила Тиара, предлагая темные нечеткие снимки, сделанные «Поляроидом», на которых было изображено одно бледное, хрупкое, костлявое создание, взгромоздившее себе на голову другое такое же.
– Этого нам не надо, – вздохнула Джейн. – Если так будет и дальше, люди начнут водружать себе на головы живых поросят.
Тиара надула губы. Джейн решила, что с ее чувством юмора произошло то же, что и со слоем жирка и чертами лица, дарованными ей природой. Оно было бесследно стерто. Вероятно, это являлось побочным действием «красототрона».
– Разумеется, мы планируем напечатать развернутый материал об основных тенденциях современной моды, – добавила Тиара.
Ну конечно. Хотя бы для того, чтобы оправдать постоянные отлучки Виктории на показы моделей. Только вчера она вернулась с «Парижской недели мод». Заявив, что так бесполезно время она еще никогда не проводила, Виктория тотчас же села в «Конкорд» и улетела на очередную выставку в Нью-Йорк.
Достав еще пачку фотографий, Тиара разложила их на столе перед Джейн.
– Вот последняя партия. Сногсшибательно, правда? На одном снимке тощая, как скелет, манекенщица с обнаженной грудью в чем-то, напоминающем противогаз, и в разорванной на ленты пышной юбке ковыляла по подиуму в изящной туфельке на одной ноге и дутом зимнем сапоге на другой. На другой модели было нечто очень похожее на зеленый медицинский халат. Тиара права. Сногсшибательно, лучшего слова не подобрать.
– Высокая мода не перестает меня поражать, – обескураженно пробормотала Джейн. – Я хочу сказать, что после показов покупатели выкладывают по пятьдесят тысяч фунтов за вещь, которую наденут всего один раз.
– Почему? – с негодованием спросила Тиара. – Кто-то надевает и дважды.
Когда совещание закончилось, Джейн направилась в художественный отдел, чувствуя себя абсолютно опустошенной.
– Где Тэш? – спросила она.
– На свадьбе, – ответила Тиш таким тоном, словно это было самое естественное времяпрепровождение во вторник утром.
С другой стороны, подумала Джейн, для сотрудников «Шика» это, наверное, действительно так. Никто из них не ходит на такие заурядные мероприятия, как свадьба в субботу. Джейн посмотрела на часы. Половина первого. Еще семь долгих, мучительных, бесконечных часов до того, как она встретится с Томом и они пойдут в «Барбикэн» на концерт, с которого начнется ее музыкальное образование.
Отрываясь сегодня утром от его теплого тела, Джейн чувствовала себя так, словно оставляет в полуподвальной комнате в Сохо частицу самой себя. Переполненная счастьем, она и не думала заснуть и пролежала всю ночь с открытыми глазами, глядя сквозь неплотно задвинутые шторы на темно-синее небо.
И вот сейчас у нее голова кружилась от усталости. Закрыв глаза, Джейн погрузилась в воспоминания, где можно было видеть Тома, чувствовать его прикосновение, ощущать исходящий от него запах. Интересно, как влюбленным удается сосредоточиться на работе? Вообще как они могут думать о чем-то, кроме своей любви?
Сделав над собой усилие, Джейн заставила себя раскрыть журналы, посвященные кино. Нерешенный вопрос об обложке следующего номера тревожил ее все больше. В большинстве журналов рубрики «Посмотреть обязательно» кричали об американской актрисе Джордан Мэдисон. Везде неизменно упоминалось о ее замкнутости, нежелании общаться с прессой. При этом молодая красавица, восходящая звезда, снялась в нескольких удачных фильмах, из которых последний, «Корм для рыбок», получил восторженный прием как критиков, так и зрителей.
– О да, Джордан Мэдисон, – заметила Тош, проходя мимо стола Джейн к факсу. Она скосила густо наштукатуренный глаз на снимок во всю страницу, на котором была изображена хрупкая девушка с ногами породистого жеребца и длинными, прямыми черными волосами. – О ней ты даже не мечтай. Она никогда не дает интервью.
Джейн немедленно схватила телефон и начала названивать и слать факсы лос-анджелесскому агенту Джордан, нью-йоркскому агенту Джордан и нью-йоркскому агенту лос-анджелесского агента. Тош бросила ей вызов, и она его приняла.
Финальная нота зависла в воздухе. По щекам Джейн безудержно текли слезы. Том, молча сидевший рядом, сочувственно стиснул ее руку. Джейн быстро обвела затуманенным взглядом вокруг и увидела, что остальные зрители сидят совершенно спокойно, а глаза их сухи, словно пески пустыни. Неужели у них нет души? Вероятнее, это она перед началом концерта выпила слишком много джина с тоником, и это сделало ее излишне сентиментальной.
– Это было прекрасно, – сказала Джейн, когда они спустились в бар и Том протянул ей еще один коктейль. – Это самая грустная музыка, какую я когда-либо слышала. Как она называется?
– «Pavane pour une infante defunte», – сказал Том. – «Павана на смерть инфанты». Равель заставлял своих учеников исполнять эту пьесу и кричал на них, что он написал реквием по умершей принцессе, а не умерший реквием по принцессе. – Улыбнувшись, он чмокнул Джейн в кончик носа. – Улыбнись. Ты обещала мне романтический ужин. Я готов.
В считанные мгновения лирическое настроение разлетелось вдребезги. Джейн с ужасом вспомнила, какой бардак царит у нее дома.
Отправив Тома за вином, Джейн быстро влетела в подъезд. Не тратя времени на то, чтобы сбросить плащ, она принялась лихорадочно разбирать горы одежды, прятать прокладки и бритвы в шкафчик в ванной и поливать подушки туалетной водой.
Перейдя на кухню, Джейн вывалила в вазочку приготовленный по такому случаю салат и бросила картошку на сковороду. Затем она достала из холодильника страшно экзотическую розовую кефаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114