счастливой дороги.
Сразу за Киевом места сделались живописными. Трасса пересекала широкие поймы долин. То взбиралась на высокие холмы, то ныряла в глубокие лощины.
— Озер полно, — Андрей с восхищением оглядывал проплывающую мимо красоту. В низинах, над водой, клубился туман, берега укрывали заросли камыша. Кое-где на склонах долины горели огоньки электрических лампочек.
— Вита-Почтовая, — Армеец показал налево, — а дальше там — Круглик. Дачные у-участки сплошные. Я з-здесь па-пару домиков строил. Лет эдак семь назад. А речка называется Си-сиверкой.
Быстро стемнело. Машин на трассе пока хватало. Кто на дачи рвался, суббота все-таки, кто наоборот, на выходные — в столицу. Шли сплошным потоком. Как водится — встречные слепили. Попутные — мешали. Зато дорога была — что надо. По нашим, разумеется, меркам. В две полосы в одну сторону, а когда — и в три. Одна беда — деревень по пути попадалось многовато. Атасов между селами гнал, а в населенных пунктах существенно сбрасывал. Не до положенных шестидесяти, но снижал исправно и каждый раз.
— Все равно нарушаешь, — удивился Андрей. — Какая гаишникам разница, сто двадцать или сто?
— При чем здесь, типа, гаишники? — Атасов не отрывал глаз от дороги. — Чихал я на ментов. Ты что, Андрей, наших мужиков не знаешь? Да в такое время, в субботу тем более — половина на рогах. Из них еще половина — на велосипедах. От кумы, из гостей, к брату, к свату. Выскочит такой под колеса — и тю-тю… Пиши, типа, пропало…
По мере того, как росло расстояние от города, магнитола чахла и вскоре в «FM»-диапазоне не осталось ничего, кроме электрического треска и шипения. Какой-то голосистый исполнитель еще пытался пробиться сквозь помехи, но выходило у него не очень. Оба динамика как заткнули поролоном.
— Выключи ее! — рявкнул Атасов Армейцу.
— К-кассеты же не взяли, — огорчился Эдик.
— В бардачке посмотри, типа.
— Ни о-одной…
Справа во мгле проплыло скопление огней.
— Белая Церковь, типа. Как мимо проезжаю, так сразу вспоминаю, что резину пора менять. В городе находится комбинат «Белоцерковшина» (ныне ОАО «Росава»), известный своими покрышками на весь бывший Союз. Здесь и далее примечания автора


— А внешне вроде ничего…
— Это, Андрюша, издалека ничего, а поближе глянешь — жуть, типа.
Минут через двадцать миновали тонувший во мраке щит, сообщавший любопытствующим водителям, что Киевская область осталась позади, а пошла — Кировоградская. Поток автомашин сразу иссяк.
— Т-теперь гаишников по-поменьше будет, — высказал предположение Армеец.
— Постучи, типа, по дереву.
— Мы когда пацанами были, — начал Андрей, открывая первую серию баек в пути, — в Дубечках еще — поздним вечером на трассу выбирались.
— Зачем, типа?
— Поперек дороги от дерева к дереву натягивали капроновую нитку. Белую. В свете фар — чистый трос получается. Или вообще, не поймешь что…
— Ху-хулиганство, — отозвался Армеец. — Злостное, я бы сказал.
— Водители, завидев эту штуку, такое вытворяли… — заулыбался Андрей.
— Я бы у-убил, — убежденно повторил Армеец. — У-убил и в поле закопал.
— Вот один мужик, дальнобойщик, тоже так решил. Видать, где-то уже наступал на такие грабли. Выскочил из своего «Лиаза», Имеется в виду уважаемый дальнобойщиками Союза седельный тягач «Шкода», собиравшийся в ЧССР на Либерецком автозаводе. Это предприятие входило в состав государственного концерна «Шкода», знакомого жителям СССР по трамваям и троллейбусам, в первую очередь. Интересно, что чешский Лиаз вырос из велосипедной мастерской, которую в 1894 открыл торговец книгами Вацлав Клемент после того, как ему всучили бракованный велосипед

ухватился за монтировку и давай за нами по всему полю гоняться…
— До-догнал?
— Не догнал.
— Жаль, типа.
Бандура хмыкнул:
— Ничего себе, жаль. Я так бежал, думал, сердце не выдержит.
Во многих селах что-то жгли. Дым стелился над трассой. В свете собственных и встречных фар выходил такой театр теней, что и нарочно не придумаешь. Бандура и Армеец пялились вперед вместе с Атасовым, так что пространство перед капотом «Мерседеса» сканировалось сразу в шесть глаз. Один Гримо плевал на все эти сложности. Свернулся калачиком на переднем сидении и дрых без задних ног, демонстрируя абсолютное доверие к хозяину и полное презрение к опасностям.
— Видимость ноль, типа, — спокойно сказал Атасов.
— Как-то так египетские жрецы и ду-дурили людям головы. В храмах. Там благовония разные к-курились. Дым к сводам поднимался. Вот они с-с помощью диапроектора и п-проецировали на него, ка-как на э-экран, с-статуэтки разных богов.
— Представляю эффект, — протянул Бандура.
— П-о-по-трясающий. У з-зрителей — полные штаны были.
— «Летучий голландец», «Летучий Голландец» — легендарный парусник-призрак. По одной из легенд, это корабль голландского капитана Ван дер Декена (или, по другим версиям, Ван Страатен), который, будучи страшным сквернословом, попал в страшный шторм на пути из Индии и поклялся, что никто не сойдет на берег, пока корабль не обогнет мыс Бурь. Ну, и его схватили за язык. С тех пор он стал вечным скитальцем, а встреча с «Летучим Голландцем», согласно представлениям, бытовавшим у европейских моряков, предвещает кораблекрушение и прочие крупные неприятности

типа, по тому же принципу?..
— Ну да, — продолжал с вдохновением Армеец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22