То бишь – поединком. Который предполагается устроить немедленно. Когда же выяснится, кто есть божественный избранник, его бренное тело будет отдано могучим квеманским богам, а освободившаяся от плоти душа войдет в чрево юной квеманки, и через положенное богами время выйдет на свет во плоти будущего завоевателя.
– Ну как тебе перспектива, нравится? – желчно осведомился Черепанов.
Римлянин сплюнул.
– Только варварам могла прийти в голову мысль, будто, зачиная героя, боги нуждаются в помощи смертных. Ха! Хочу увидеть, как этот старый пердун подсовывает Юпитеру выбранную им девку! Ладно. Одного из нас собираются прирезать.
А второго? Спроси его!
Черепанов спросил.
Ответ был уклончивый, но, похоже, второму выпускать кишки не собирались.
– Я бы не стал им верить, – заметил римлянин.
– А у нас есть выбор?
– Поглядим. Пусть только они выпустят нас наружу и дадут в руки оружие.
К сожалению, оружия им не дали. Более того, даже связали руки. Чтобы великие герои в священной ярости не убили друг друга до смерти.
В общем, их выпустили из клеток со связанными за спиной руками и поставили друг против друга.
– И что теперь? – спросил Черепанов. – Будем драться?
Римлянин мотнул головой и выругался.
– Я драться не собираюсь! – заявил он. – Потянем время. Сколько там еще до захода осталось?
Подполковник глянул вверх, на солнце…
И в этот миг кентурион прыгнул вперед и нанес Геннадию, не ожидавшему подобного коварства, страшный удар головой в подбородок.
Очнулся подполковник уже в клетке.
Римлянин располагался в соседнем «помещении».
– Ты что сделал, сучий сын? – яростно прохрипел Черепанов.
Кентурион засмеялся.
– Ты мне понравился. Череп, – сказал он. – На опциона моего первого похож. Так что живи. Принеси потом в жертву теленка, чтоб моя душа порадовалась.
Час спустя им принесли обед: по большому горшку рагу с изрядным количеством мяса и по кувшину такого же отменного эля. Вот только рагу, в отличие от прежней пищи, было здорово пересолено. Возможно, это было проявлением щедрости (соль представляла изрядную ценность), но у Черепанова родились нехорошие подозрения.
– Постой, Плавт! – сказал он соседу, энергично зачерпнувшему из горшка. – Думаю, сейчас нам лучше попоститься.
– Хочешь лишить меня последнего в жизни пира? – возмутился кентурион. – Ну уж нет!
– Идиот! Уверен, они туда что-то подмешали!
– Ну и что? Значит, я умру в хорошем настроении! – Римлянин опять сунул пятерню в горшок.
– Погоди, говорю! Глянь сюда! – Черепанов осторожно показал ему кончик сорванной с квеманской куртки бляхи. – Видишь? Еще не вечер, кентурион! И раньше, чем он наступит, нам понадобится все, на что ты способен. А способен ты, я думаю, на многое. – Подполковник погладил обросшую светлой бородкой челюсть. Она все еще ныла, черт побери этого латинянина!
При виде железной чешуйки глаза Плавта вспыхнули. Кентурион соображал с похвальной быстротой. Примерно так же, как действовал.
– Ты еще увидишь, на что способен примипил Гонорий Плавт Аптус ! – заверил он и принялся опорожнять горшок в ближайшие кусты. Потом выплеснул туда же и содержимое кувшина. И вдобавок помочился на это место, чтобы ни у кого не возникло желания шарить под кустами.
Черепанов последовал его примеру. Но сначала потратил минут десять, чтобы до бритвенной остроты наточить железную чешуйку о горшок.
«Бдительная» стража ничего не заметила: четверо квеманов азартно играли в некую игру вроде «ножичков», остальные столь же азартно болели. В общем, им было не до каких-то там пленников.
И напрасно.
Глава шестая, в которой рассказывается о том, как подполковник Черепанов и кентурион Плавт принимают участие в человеческом жертвоприношении
Выглядели они примерно так, как и представлял Геннадий. Здоровенные, черные, блестящие от жира. Все пространство внутри частокола было разделено невысокими глиняными стенами. Похоже на лабиринт для детишек. Только игры в этом «лабиринте» были не детские. И дым курений не мог перебить запах мертвечины. Идолов было четыре. Два кумира изображали мужчин, два – женщин. Рядом с каждым идолом – некое подобие алтаря. Четыре каменные плиты, положенные горизонтально у женских идолов и установленные вертикально – у мужских. В трех плитах были пробиты сквозные отверстия, через которые были пропущены ремни. На четвертой стоял горшок с ручкой, очень похожий на «ночную вазу». Золотой.
Клетки с узниками заблаговременно подняли на холм. Римлянина водрузили на возвышение. Черепанов такого почтения не удостоился – его просто засунули в угол, образованный глиняными стенами «лабиринта». Геннадий не расстроился: во-первых, и отсюда все было прекрасно видно, во-вторых, о стены было удобно подтачивать режущую кромку чешуйки – поганая железка тупилась с невероятной быстротой.
На торжественной церемонии, помимо римлянина и космонавта, присутствовали:
шестеро шаманов во главе с престарелым Древом Мудрости, восседавшим на камне напротив самого крупного идола;
пара личных телохранителей Древа, тех самых здоровяков;
двое незнакомых, немолодых уже квеманских вождей в «цивильном», то бишь без доспехов и боевого оружия, если не считать «традиционных» шлемов, увенчанных здоровенными бычьими рогами.
– Этого я знаю! – заявил Плавт, ткнув пальцем в одного из «рогатых». – Это он меня у аланов перекупил.
До заката оставалось часа три, и солнышко светило ярко. Тем не менее вид у собравшихся был достаточно зловещий. Вкупе со злобными идолами вид сей мог привести в трепет даже не слишком пугливого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19